Экономические дискуссии 20-х - [46]
И. Скворцов-Степанов, отвечая на обвинение в неисторичности, которое бросал ему Н. Бухарин, говорил: "Тов. Бухарин приписывает мне универсализацию категорий капитализма. Кто-то другой, а я меньше всего склонен их универсализировать... "8. Этим "кем-то другим", тем, кто действительно "универсализировал" категории капитализма, был А. Богданов. В своем выступлении в дискуссии 1925 г. он формально защищал положение о политической экономии в широком смысле слова, однако категории политической экономии он пытался лишить качественного социально-исторического содержания и распространить их на все исторические эпохи. Так, о стоимости А. Богданов говорил: "Общество продукт производит, общество продукт потребляет. Это одинаково в натурально-хозяйственных формациях и меновых. Если оно его производит, оно на него затрачивает труд, продукт ему стоит труда, имеет общественно-трудовую стоимость; этого факта ничем не изменить"9.
Н. Бухарин вслед за Р. Гильфердингом и Р. Люксембург считал, что теоретическая наука может иметь дело только со стихийными производственными отношениями: коль скоро стихийность устранена, производственные отношения конструируются людьми, становятся прямым, непосредственным результатом экономической политики и потому не нуждаются в самостоятельном теоретическом исследовании. Для социализма, по Н. Бухарину, изучение экономической политики, экономической географии, истории народного хозяйства и есть изучение производственных отношений. Здесь налицо очевидное смешение специфической формы действия производственных отношений — стихийности с объективностью производственных отношений, существующих вне воли и сознания людей.
Противопоставление сознательности и объективности восходит к неокантианской философии В. Виндельбанда и Г. Риккерта. В общественной жизни, считают неокантианцы, господствует сознательная, целенаправленная деятельность людей, поэтому в истории нет места законам, история человеческого общества складывается из суммы неповторимых фактов. Общественные науки, по Виндельбанду и Риккерту, есть науки "идеографические", т. е. описывающие особенное, в отличие от естественных наук, изучающих законы.
Идея о несовместимости закономерности и сознательности от неокантианцев перекочевала в труды М. Туган-Барановского, Р. Гильфердинга, Р. Люксембург. Однако, принимая в целом определение общественных наук как описательных, они исключали из этого определения политическую экономию капитализма как науку о стихийном, неуправляемом обществе, где воля людей подчинена стихийно действующим экономическим законам. С уничтожением капитализма, по данной версии, должна исчезнуть и политическая экономия.
Классики марксизма-ленинизма никогда не противопоставляли общественную закономерность и сознательную деятельность людей друг другу. Общественные экономические законы не существуют вне человеческого общества и, следовательно, всегда проявляются через целенаправленную деятельность людей. При любом общественном строе объективные законы сочетаются с сознательной деятельностью людей, однако характер этого сочетания различен в разных общественно-экономических формациях. Особенность социализма заключается в том, что у членов общества появляется возможность сознательно регулировать свою деятельность в масштабах всего общества в соответствии с познанными экономическими законами, использовать действие объективных экономических законов в интересах общества.
Как видим, истоки концепции, противопоставлявшей сознательность и закономерность, были далеко не марксистскими и сама эта концепция явилась чужеродным телом в марксизме. На практике такой подход, означающий отрицание объективных законов социализма, вел к волюнтаризму. Жизнь показала полную несостоятельность подобных концепций. И при социализме производственные отношения остаются объективными, а экономическая политика должна опираться на их научное познание.
Другим доводом в пользу специфичности производственных отношений капитализма служила ссылка на вещную форму капиталистических производственных отношений. Именно потому, что производственные отношения капитализма выступают в вещной, превращенной форме, и необходим, по мнению сторонников ограничительной версии, абстрактный, теоретический анализ, позволяющий обнажить скрывающиеся за этой формой отношения людей. Этому и служит теоретическая наука — политическая экономия. Поскольку при социализме не будет товарного фетишизма, то, согласно Бухарину, для теоретической науки места не остается. Остальную работу должна выполнить описательная экономическая наука. Производственные отношения первобытно-общинного, рабовладельческого, феодального, социалистического способов производства представляются согласно этой точке зрения предметом именно описательной науки, так как они не затемнены вещной формой.
Таким образом, задача политической экономии сводилась сначала только к изучению производственных отношений капитализма, а затем только к вскрытию вещных форм этих производственных отношений. "На наш взгляд, - говорил Ш. Дволайцкий, — задача политической экономии на этом (на разоблачении экономического фетишизма. — В. М.), пожалуй, кончается"
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Таманская армия — объединение Красной армии, действовавшее на юге России в период Гражданской войны. Существовала с 27 августа 1918 года по февраль 1919 года. Имя дано по первоначальному месту дислокации на Таманском полуострове.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.