Екатерина - [19]
От полулежания и полусидения у Фике распухли ноги. Ее выносили из кареты и вносили в карету на руках.
Президенты провинций, исполняя приказ прусского короля, оказывали Рейнбек и ее дочери всякие внимательности.
В городах таинственные путешественники останавливались в квартирах, а в местечках — на постоялых дворах.
В Кеслине Иоганна-Елисавета села за письмо к мужу. В нем лжеграфиня подробно описала путешествие, вспомнив и упомянув таких живых существ, которых она бы сочла недостойными упоминания при иных оказиях. Мы разумеем хозяев и хозяек постоялых дворов, детей их — в люльках, в постелях, за печкой и на тюфяках, а также хозяйских дворовых собак и петухов. Все это, по словам лжеграфини, валялось в полнейшем беспорядке вокруг нее и один около другого, как репа или капуста.
Между Шлаве и Мариенвердером на путешественников напали разбойники. Слава Господу, удалось отбиться. По-видимому, повар и лакей проявили подлинную храбрость. Но почему-то не принято составлять восторженные, или, скажем по-старинному, восхитительные реляции о лакейской храбрости. О солдатской же храбрости пишут очень охотно, хотя мы прекрасно знаем из истории битв, что на каждого победителя обычно имелся свой побежденный и что улепетывающих вояк, если верить военным писателям, всегда было значительно больше, чем героев.
В Кенигсберге путешественники вынуждены были передохнуть два дня. От скуки лжеграфиня решила почитать вслух сочинение Христиана-Августа. Она посадила Фике перед собой и, достав из чемодана «Pro memoria», принялась декламировать с листа, подражая в интонациях знаменитой берлинской актрисе.
Фике, мысля о своем, вначале слушала не очень внимательно.
— Сударыня, — обратилась к ней Иоганна-Елисавета в декламационном тоне, — делаю вам наставительную рекомендацию не пускать фразы мимо ушей. Ваш отец желает, чтобы у его дочери была душа, наклонная к добру.
И, не дав провинившейся открыть рта, стала на высокой ноте продолжать чтение:
— «…никто не может ни заслужить, ни достигнуть царства Божия собственными делами, обетами или заступничеством святых, но все происходит от заслуг Христа, Сына Божия. Что сходно с этим верованием, то дочь моя может принять, все же несходное должна отвергнуть. При этом она должна иметь при себе лютеранскую Библию, молитвенник и другие лютеранские книги и взывать к Господу Богу, чтобы он до конца живота ее сохранил в ее вере».
На этом чтение и окончилось, хотя Фике из всех сил показывала, как говорилось тогда, «вид внимания». Мы должны признать, что Иоганна-Елисавета была менее терпелива.
Недаром же она сама себя называла Блуждающим Огоньком.
— Спрячьте, сударыня, сочинение вашего отца в чемодан. В Петербурге мы продолжим чтение.
Фике, взяв листы, понесла их к чемодану на вытянутых руках. Вероятно, она боялась расплескать наполнявшую их мудрость.
Осоловевшая лжеграфиня Рейнбек пустила носом первую тоненькую трель.
— Желаю вам самых сладких сновидений, — сказала Фике и подсунула Блуждающему Огоньку под голову шелковую подушку.
— Благодарю вас, сударыня.
Прямая улица. Прямые дома. Они будто подняли кверху руки: башни, башни, башни.
Фике на подоконнике стала писать письмо отцу. «Государь…»
Слова ложились на бумагу такие холодные, такие послушные, такие вязкие, что даже самой Фике они чем-то напоминали оставшуюся позади прусскую грязь — кофейные недопитки:
«…умоляю Вас быть уверенным, что Ваши увещевания и советы навечно останутся запечатленными в моем сердце, равно как и семена нашей святой религии в моей душе, которой прошу Господа ниспослать все силы, необходимые, чтобы выдержать те искушения, которым готовлюсь подвергнуться…»
Фике подняла глаза: прямая улица, прямые дома; они будто подняли кверху руки.
Окончив письмо, примерная дочь вывела скрипучим пером: «Кенигсберг, в Пруссии, 29 января 1744».
Точно. Аккуратно.
Немка.
8
Какая салютация!
У цербстской княгини было такое чувство, словно ее посадили в теплое молоко.
— О Боже, я, кажется, сбилась со счета, — всплеснулась она, — который раз выпалили, сударыня?
— Стоит ли, право, считать, — сказала Фике.
Она была несгибающаяся, улыбающаяся, спокойная, с учтивостями. Что же тут за сюрприз? Все так и должно быть: и этот камергер Нарышкин с бесценными собольими шубами и палантинами от императрицы, и князь Долгоруков, вице-губернатор города Риги, переехавший через двинский лед, чтобы встретить, и эта склоненность генерал-фельдмаршала Ласси, и склоненность генерал-аншефа Салтыкова, имеющего у себя под стражей в замке Дюнамюнде бывшую правительницу империи, бывшего императора-младенца, бывшего генералиссимуса русской армии, принца Антона-Ульриха.
Трубы, трубы, трубы.
Литавры, литавры, литавры.
Барабаны, барабаны, барабаны.
И склоненность приветствующего магистрата, и эта золоченая карета, в которой цербстские путешественницы въехали в город, и гоф-фурьеры, и лейб-гвардейцы в белых кружевных манжетах, в белых шелковых бантах и в золотых кистях, и кирасиры полка Петра Федоровича, одетые как на параде: лосиного колера колеты с красными бортами.
— Это сон, — прошептала Иоганна-Елисавета.
Часовые, часовые, часовые, ночующие в ружье.
В 1928 году в берлинском издательстве «Петрополис» вышел роман «Циники», публикация которого принесла Мариенгофу массу неприятностей и за который он был подвергнут травле. Роман отразил время первых послереволюционных лет, нэп с присущими времени социальными контрастами, противоречиями. В романе «Циники» все персонажи вымышленные, но внимательный читатель найдет аллюзии на современников автора.История одной любви. Роман-провокация. Экзотическая картина первых послереволюционных лет России.
Анатолий Борисович Мариенгоф (1897–1962), поэт, прозаик, драматург, мемуарист, был яркой фигурой литературной жизни России первой половины нашего столетия. Один из основателей поэтической группы имажинистов, оказавшей определенное влияние на развитие российской поэзии 10-20-х годов. Был связан тесной личной и творческой дружбой с Сергеем Есениным. Автор более десятка пьес, шедших в ведущих театрах страны, многочисленных стихотворных сборников, двух романов — «Циники» и «Екатерина» — и автобиографической трилогии.
В издание включены романы А. Б. Мариенгофа «Циники» и «Бритый человек». Впервые опубликованные за границей, в берлинском издательстве «Петрополис» («Циники» – в 1928 г., «Бритый человек» – в 1930 г.), в Советской России произведения Мариенгофа были признаны «антиобщественными». На долгие годы его имя «выпало» из литературного процесса. Возможность прочесть роман «Циники» открылась русским читателям лишь в 1988 году, «Бритый человек» впервые был издан в России в 1991-м. В 1991 году по мотивам романа «Циники» снял фильм Дмитрий Месхиев.
В этот сборник вошли наиболее известные мемуарные произведения Мариенгофа. «Роман без вранья», посвященный близкому другу писателя – Сергею Есенину, – развенчивает образ «поэта-хулигана», многие овеявшие его легенды и знакомит читателя с совершенно другим Есениным – не лишенным недостатков, но чутким, ранимым, душевно чистым человеком. «Мой век, мои друзья и подруги» – блестяще написанное повествование о литературном и артистическом мире конца Серебряного века и «бурных двадцатых», – эпохи, когда в России создавалось новое, модернистское искусство…
Анатолий Борисович Мариенгоф родился в семье служащего (в молодости родители были актерами), учился в Нижегородском дворянском институте Императора Александра II; в 1913 после смерти матери переехал в Пензу. Окончив в 1916 пензенскую гимназию, поступил на юридический факультет Московского университета, но вскоре был призван на военную службу и определен в Инженерно-строительную дружину Западного фронта, служил заведующим канцелярией. После Октябрьской революции вернулся в Пензу, в 1918 создал там группу имажинистов, выпускал журнал «Комедиант», принимал участвие в альманахе «Исход».
Анатолий Мариенгоф (1897–1962) — поэт, прозаик, драматург, одна из ярких фигур российской литературной жизни первой половины столетия. Его мемуарная проза долгие годы оставалась неизвестной для читателя. Лишь в последнее десятилетие она стала издаваться, но лишь по частям, и никогда — в едином томе. А ведь он рассматривал три части своих воспоминаний («Роман без вранья», «Мой век, мои друзья и подруги» и «Это вам, потомки!») как единое целое и даже дал этой не состоявшейся при его жизни книге название — «Бессмертная трилогия».
Жизнеописание Хуана Факундо Кироги — произведение смешанного жанра, все сошлось в нем — политика, философия, этнография, история, культурология и художественное начало, но не рядоположенное, а сплавленное в такое произведение, которое, по формальным признакам не являясь художественным творчеством, является таковым по сути, потому что оно дает нам то, чего мы ждем от искусства и что доступно только искусству,— образную полноту мира, образ действительности, который соединяет в это высшее единство все аспекты и планы книги, подобно тому как сплавляет реальная жизнь в единство все стороны бытия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие исторического романа итальянской писательницы разворачивается во второй половине XV века. В центре книги образ герцога Миланского, одного из последних правителей выдающейся династии Сфорца. Рассказывая историю стремительного восхождения и столь же стремительного падения герцога Лудовико, писательница придерживается строгой историчности в изложении событий и в то же время облекает свое повествование в занимательно-беллетристическую форму.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу романов Владимира Ларионовича Якимова положен исторический материал, мало известный широкой публике. Роман «За рубежом и на Москве», публикуемый в данном томе, повествует об установлении царём Алексеем Михайловичем связей с зарубежными странами. С середины XVII века при дворе Тишайшего всё сильнее и смелее проявляется тяга к европейской культуре. Понимая необходимость выхода России из духовной изоляции, государь и его ближайшие сподвижники организуют ряд посольских экспедиций в страны Европы, прививают новшества на российской почве.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.