Егеренок - [32]

— Лесник, — сказал Саня Мизинов, — чегой-то он велел сосенки вырывать?

Лесник будто услышал Саню и показал рукой на сосенки, мертвые, с полуосыпавшейся красной хвоей.

— Выдерни-ка одну.

Саня схватился за макушку одного деревца и с силой дернул кверху. Но оказалось, что сила тут была ни к чему. Сосенка вылетела из песчаной борозды легко, без зацепки, и тут все увидели, что у нее совсем нет корешков.

— Вот так так. Кто же их? Неужели хрущи? — спросил Сергей Иванович.

— Они самые, — подтвердил лесник. — Лет пять назад высадили, хорошо спервоначала принялись. А потом расплодилось майских жуков видимо-невидимо, ну и погибель пришла. Личинки майских жуков — истинное бедствие для лесоводов. Почва песчаная — благодать для личинок. Сотни тысяч яиц на одном гектаре жуки откладывают. Бедствие или нет? Из каждого яйца выводится личинка и…

— И живет в земле три года, пока не вылетит жуком, — перебила лесника Дуся.

— Верно, доченька, верно. Но личинке-то все эти три года чем-то питаться нужно? Вот она и пожирает корни растений, особенно корешки сосенок любит, сладкие они.

— Жалко выдергивать…

— Ничего, мы ядохимикатами почву обработаем, снова запашем и новые саженцы высадим. Мы люди упрямые, лесовики. Будет здесь сосновый бор, не горюйте!

Работать так работать. Ромка и Саня Мизинов с жаром принялись за дело. Венька Арбузов тоже повеселел, не стал прятаться в сторонке, а работал рядом и очень старательно.

Скоро огромная куча сухих сосенок вспыхнула, метнула в небо оранжевое, как лисий хвост, пламя и сгорела неприметно, почти без дыма, словно растаяла.

— Вот и отвоевались, теперь тут и делать нечего, — сказал Ромка.

Лесник Коныгин откинул голову, смешно выставив вперед бородку.

— Как это нечего? Работы в лесу край непочатый, было бы желанье да любовь к труду! А подсечку делать, а живицу собирать, а сучья сжигать да всякий мусор закапывать? Эх, если бы пионерия лесникам на помощь пришла!

Ромка подумал, что собирать живицу, сучья жечь — дело, спору нет, нужное. Но охрана озер и лесных угодий от браконьеров — это не сравнить ни с чем, это опасная, героическая служба, по плечу только самым храбрым и выносливым. Но Ромка этими мыслями даже с Саней Мизиновым не поделился: еще подумает, что выхваляет отца.

Вечерело. Лесник поблагодарил за помощь и показал короткую дорогу к речке Линде, а уж от речки путь в село любой пацан знает — каждый сто раз пробегал то за грибами, то за ягодами.

Малыши во главе с пионервожатой свернули к мостику через Линду, затопали по глубоким тесинам. Венька Арбузов с воплем кинулся к огромной корявой черемухе.

— Ягоды-то какие, у-у-у!

— Чур вместе! — Саня Мизинов с одного прыжка очутился на нижней ветке.

Ромка оказался не таким проворным, зато обошел черемуху и наткнулся на другие кусты, на которых черные ягоды свисали совсем низко. От ягоды к ягоде, от куста к кусту, и Ромка залез в такой чапыжник, что весь исцарапался об ежевику, да и ягоды на черемухах здесь были недозрелые.

Отдуваясь и почесываясь, Ромка выбрался на сырую тропку. И чуть не закричал от ужаса: из-под куста на него глядели крупные тускло-синие глаза. Закричать он не успел: заметил горбатую морду, бурую шерсть, уши… Голова лосихи!

Шагнув в кусты, Ромка понял, что это мертвая голова, она была отрезана не так давно, кровь едва запеклась.

— Сергей Иваны-ыч, Мизинчи-ик, сюда, сюда-а!

Без ребят Ромка не решался подойти к мертвой голове поближе, не то чтобы тронуть, — было почему-то неприятно… Как она здесь очутилась?

— Что у тебя тут, Хромов, что случилось?

Ромка показал на голову лосихи. Сергей Иванович свистнул протяжно и тихо.

— Н-да, браконьерская работенка… ножом голова-то отсечена, волки бы неровно обгрызли.

Мизинчик схватил голову за уши, приподнял. Кто-то из подошедших девчат взвизгнул:

— Брось, брось! Тьфу, тьфу!

— А ну, ищите вокруг, нет ли каких следов, — Сергей Иванович перешел тропу, полез в кусты.

Только теперь, когда немного успокоился, Ромка разглядел множество следов вокруг от раздвоенных лосиных копыт. Да и тропа была вся истоптана такими же следами — лоси ходили по ней на водопой. Кусты осины, черемухи и, ближе к речке, тальника были сильно обгрызаны, поломаны, трава везде помята. Неподалеку от того места, где лежала голова, Саня Мизинов нашел и ноги — они были обрублены до колена. Скоро и другие ребятишки стали криками сообщать о своих находках: сороки и вороны растащили внутренности по деревьям и поминутно взлетали с обиженным карканьем.

— Сергей Иваныч, а ведь браконьеры нарочно голову и ноги бросили, чтобы все подумали на волков. А мясо унесли!

— Пожалуй, ты прав, Роман, надо сообщить в сельсовет и участковому милиционеру. Может, совместными усилиями и разгадаем эту загадку.

Голову и ноги опять бросили под кусты — пусть уж звери пользуются. По тропе шли аккуратно, чтобы не затоптать следы. Дуся Струева склонилась к земле.

— Ой, ребята, след, след!

— Где, где?

— Сергей Иваныч, а тут сапоги шли, и следы рубчиками.

Ромка нагнулся над следом — да, рубчики и елочки отчетливо отпечатались на жирной грязи лосиной тропы. Следы выходили из кустов и тянулись по направлению к большой черемухе.