Единственный способ бросить курить навсегда - [197]

Но есть здесь одна загвоздка. Я верю, что Создатель снабдил нас всеми инструментами для выживания, но сомневаюсь, что он предусмотрел для нас средства справляться с проблемами, которые мы сами создаем. Изобретение колеса, добывание огня, умение шить и выращивать зерно принесли много хорошего. Думаю, люди моего поколения стали свидетелями технических изобретений, которые могли бы поразить даже таких признанных провидцев, как Герберт Уэллс[110].

В целом, я оптимист. Я хочу прожить до ста лет. Так почему же надо мной нависла еще одна туча, сродни той, что висела надо мной, когда я был курильщиком? Эта туча — страх, но не за себя, а за детей, а точнее — за внуков. Я имею в виду не те страхи, которыми одержимо большинство родителей. Я боюсь за их судьбы, за то, что ждет их в стремительной гонке разрушения нашей планеты.

Знаю, всегда найдется тот, кто будет спорить, что человечеству хватит ума рано или поздно решить свои проблемы. На самом деле они имеют в виду: «Мы же пока живы, почему бы не выжить и в будущем?» Они не лучше, чем страус, прячущий голову в песок. Их оптимизм был бы похвален, если бы не был похож на оптимизм человека, упавшего с крыши небоскреба и сказавшего, пролетая мимо десятого этажа: «Хорошо лечу!» Это были его последние слова.

Прирученный нами огонь привел к созданию бомб, которые могут убить больше человек, чем любое природное бедствие, например лесной пожар или извержение вулкана. Наше простое колесо выросло от «роллс-ройса» через «конкорд» до космических кораблей, способных перемещаться с немыслимой скоростью. Что в этом плохого? Ничего, если мы их контролируем и знаем, что делаем. Но к чему это все ведет? Если бы вы вернулись к простому колесу и неслись с горы без тормозов и руля, вам бы понравилось? Улучшится ли положение, если транспорт станет в десятки раз быстрее?

В этом суть моих мрачных предчувствий. Это ужасное раздвоение. У нас есть невероятные технологии. Но они развивались в основном ради военных целей, чтобы создать оружие массового поражения, и в интересах отдельных лиц или групп, стремившихся захватить материальные блага. Эту технологию мы уже не контролируем. Она используется не для защиты наших близких, не для того, чтобы сделать нас счастливее, а для разрушения нашей планеты и стирания памяти о поколениях наших предков, которые умели жить в мире и гармонии.

Давайте кратко рассмотрим наши проблемы: автоматизация должна была бы стать преимуществом. Если ее правильно использовать, то мы имели бы лучшие условия жизни и меньшее количество рабочих часов. А в реальности? 20% населения — безработные, и у большинства из них нет шансов найти работу. Те, кому повезло иметь работу, наживают язвы, инфаркты и нервные срывы, потому что должны гнаться за технологией и работать в два раза больше, чтобы производить дополнительные товары, которые немногие могут себе позволить. У них мало свободного времени для того, чтобы тратить с трудом заработанные деньги, и это время отравляется сознанием, что многие сейчас либо голодают, либо не имеют работы, либо потеряли надежду на будущее.

Безработица — основная причина таких проблем, как преступность, насилие и наркотики. Может ли кто-либо сказать, что эти проблемы не усугубятся со временем? Мы посылаем экспертов в Югославию, чтобы решить их проблемы. Разве мы забыли, что сами сотни лет не можем решить проблему с Ирландией?

Современная цивилизованная медицина прошла путь от молитвы и заклинаний, колдовства, трав, солей до скальпеля. Другими словами, она прошла путь от молитвы, чтобы болезнь ушла, до ее высасывания, вырезания, отравления или поисков волшебной пилюли, которая вылечит все. За свою жизнь я наблюдал переход от радикального вмешательства с помощью скальпеля к поиску таблеток, ядов и наркотиков. И у меня нет сомнений в том, что в первую очередь ответственность за современное состояние наркомании возлагается на здравоохранение.

Теперь должен напомнить, что я не врач. Так какое же я имею право критиковать методы современной медицины? Только то, что я годами слушал ее советы относительно курения, алкоголя и наркотиков, которые совершенно противоположны тем, что должны звучать. Откуда мне знать, что она не ошибается, когда с непогрешимой уверенностью дает другие советы?

Посмотрим на проблему с другой стороны. На любом этапе развития медицины, от заклинаний до таблеток, если бы я, будучи больным, усомнился в рекомендациях докторов, мне сказали бы: «Они профессиональные врачи и знают, что делают».

Предположим, у вас возникла проблема не с организмом, а с машиной. Как бы вы отреагировали, если бы механик сказал: «Теперь давайте преклоним колена и помолимся, чтобы машина завелась».

Мы бы, пожалуй, выгнали такого механика, потому что знаем, что единственный способ починить машину — найти причину поломки и устранить ее. Нельзя ли приложить это основное правило ко всем аспектам жизни? Нам это очевидно на примере машин, потому что они созданы человеком, и нам понятно, как они работают. Но если бы можно было перенести человека из каменного века в век двадцатый, то этот механик показался бы весьма разумным. Основное правило справедливо и для человеческого организма, и для машины. Проблема в том, что раз не мы создали свой организм и не до конца его понимаем, то имеем столько же шансов вылечить его, как пещерный человек — починить современную машину. Истина в том, что, несмотря на технологический прогресс, шансов у нас даже в миллиарды раз меньше, чем у пещерного человека, потому что он не глупее нас, а человеческое тело в миллиарды раз сложнее любой современной машины.