Джузеппе Гарибальди - [74]

В Катании достаточно было появиться пьемонтским полкам, чтобы гарибальдийцы, оставшиеся в городе, сдались: восемьсот пленных.

И в самом деле, гарибальдийцы 1862 года не проявили никакой боеспособности: а как они могли ее проявить? Разве король Италии их враг? Гарибальди всегда возносил ему хвалу, запрещая себе — из боязни гражданской войны — какие бы то ни было критические замечания, даже мелкие, в адрес все-таки коварного монарха.

На кого они могли бы рассчитывать? Население Калабрии было враждебно. Оно больше не питало иллюзий. Оно уже подвергалось преследованиям. И Гарибальди расплачивается за то, что в свое время не поддержал восставших крестьян. Его нынешний поход, впрочем, как и прошлый, 1860 года, мог быть успешным только при поддержке или хотя бы терпимом отношении государства.

В 1860 году поход «Тысячи» был восстанием только «по форме», по сути же он был в русле государственной политики и служил ее целям.

В 1862 году осталось всего несколько сот голодных волонтеров, которых проводники специально заставляли выбиваться из сил, ведя самым трудным путем по склонам Аспромонте. Против них около двух тысяч берсальеров лейтенант-полков-ника Паллавичино, хорошо вооруженных и дисциплинированных. Волонтеры, по приказу Гарибальди, расположились под защитой соснового леса.

«Мы были изгнанниками, поставленными вне закона», — пишет с горечью Гарибальди. Он решил не отвечать на огонь итальянских войск и попытаться, продвигаясь вперед, избежать столкновения. «Но в 1862-м итальянская армия, потому что она была сильнее, а мы много слабее, обрекла нас на истребление и набросилась на нас, как на разбойников. Разумеется, они действовали в соответствии с приказом…»

Гарибальди был в нерешительности.

«Этот момент был для меня ужасен, выбора не было: или сложить оружие и сдаться, как бараны, или запятнать себя кровью братьев».

Он еще раз повторил приказ не стрелять, но кое-кто из самых молодых волонтеров открыл огонь. Во время перестрелки, когда значительная часть гарибальдийцев скрылась в лесу, Гарибальди продолжал стоять без прикрытия, проявляя ту храбрость, которая ему никогда не изменяла, и был ранен двумя пулями, одна рикошетом задела левое бедро, вторая глубоко вошла в правую ногу. Он упал. Огонь прекратился.

Потери с обеих сторон: двенадцать человек убито (из них пятеро — гарибальдийцы) и двадцать четыре ранено (двадцать — гарибальдийцы).

Лейтенант-полковник Паллавичино принял капитуляцию Гарибальди, которого медленно на носилках из ветвей перенесли на борт «Герцога Генуи», стоявшего на якоре на широте Сциллы в Мессинском проливе. Гарибальди отказали в праве быть доставленным на английский корабль. Он пленный.

Его рана очень болезненна, из тех, что плохо рубцуются. Пуля осталась в ране. В то время, как его переносили на корабль, Гарибальди мог заметить на корме соседнего судна генерала Чалдини, который командовал операцией и был преисполнен гордости.

В этот день, 29 августа, потеряны последние иллюзии; пьемонтская монархия единолично решает судьбу Италии. Гарибальди всего лишь раненый пленник; его заключают в форт Вариньяно в Ла Специа.

Невозможно продемонстрировать более красноречиво, что «национальный герой» обязан повиноваться властям не меньше, чем рядовой подданный.

«Королевские ястребы» в течение пятидесяти четырех дней продержат Гарибальди в тюрьме.

Рана не угрожает его жизни, но очень серьезна. Лучшие европейские хирурги — француз Нелатон и англичанин П этридж — сменяют друг друга у его ложа. Вначале речь шла об ампутации ноги, но затем пулю удалось извлечь.

Это внимание к знаменитому заключенному говорит о том, в каком затруднительном положении оказалось итальянское правительство и какой международный отклик вызвало это столкновение.

Судить Гарибальди? Некоторые политические деятели Турина рассматривают такую возможность. Но какой должен быть суд? Военный трибунал или сенат, превращенный в Верховный суд? Теперь, когда урок был дан, это было рискованно и могло вызвать резкое недовольство.

Итальянское общественное мнение было целиком на стороне мученика из Аспромонте. Форт Вариньяно стал местом паломничества. То, что с Гарибальди обращаются, как с каторжником, вызывало возмущение; при этом забывали, что условия содержания на самом деле были отменные. Но он ранен, и для чего держать его в крепости, когда ему еще грозит ампутация (пуля будет извлечена только 23 ноября профессором Дзанетти из Пизы)?

Это вызывает глубокое негодование во всем мире. Особенно в Англии, где Гарибальди пользуется огромной популярностью. На митинге в Гайд Парке собралось около ста тысяч человек. Пальмерстон даже подарил Гарибальди специальную кровать, предназначенную для его выздоровления.

В революционных кругах поражение Гарибальди воспринято очень резко. Мадзини извлек из него политический урок — необходимо порвать с монархией: «Пуля из мушкета, ранившая Гарибальди, разорвала последнюю строку соглашения, подписанного между республиканцами и монархией два года назад. Сегодня мы навсегда порываем с монархией, которая в Сарнико сражалась за Австрию, а в Аспромонте за папу».