Джузеппе Гарибальди - [72]

Что делать? Игра превратилась в западню. По приказу правительства гарибальдийцы в Сарнико арестованы. Их заключили в крепости Брешиа и Бергамо. Гарибальди негодует. В Брешиа 14 мая 1782 года собралась толпа. Войска открыли стрельбу. Трое убитых и один тяжелораненый остались лежать на земле.

Вся Италия возмущена, но это первое столкновение ясно ставит дилемму: «Гарибальди или закон?»

В циркуляре, адресованном префектам, Раттацци настаивает на том, что Гарибальди не причастен к действиям волонтеров. Он принял Гарибальди, который, кроме того, получил аудиенцию у короля. Его успокоили.

И хотя вначале Гарибальди выступил с резкими обвинениями против армии, открывшей огонь, он спохватился. Его слова неверно истолковали, пишет он 21 мая в письме директору «Миланской газеты»: «Итальянский солдат, я не мог иметь намерения оскорбить итальянскую армию, славу и надежду нации. Я только хотел заявить, что долг итальянских солдат — сражаться с врагами родины и короля, а не убивать или ранить беззащитных граждан. Войска должны быть на границе и на полях сражений, их место там! И нигде больше!»

Все та же двойственность: Гарибальди обвиняет и отпускает грехи. Он снова принят королем. И Раттацци его покрывает, добивается от парламента вотума доверия его политике. Кто обманут?

Такая практика может только дезориентировать общественное мнение, которое предчувствует, не зная всех секретных переговоров, что за кулисами найден компромисс. Заключенные в Брешиа и Бергамо через несколько дней освобождены. Значит, ничего не было! Осталось только три жертвы, быстро забытые.

После новых встреч Гарибальди возвращается на Капрера с несколькими верными друзьями. У него состоялась беседа, оставшаяся тайной, с Виктором Эммануилом II.

Но внезапно, в конце июня, не объяснив своих намерений даже своим самым верным соратникам, он сел на корабль, отплывающий в Палермо, куда он прибыл 8 июля 1862 года.

Он не смог избежать того, что подстерегает стареющих людей: повторения.

Сицилия, Палермо: места его славы.

Прошло два года, но Гарибальди все так же восторженно встречают толпы народа. Префект Палермо никто другой, как маркиз Джорджо Паллавичино, который был во время похода «Тысячи» соратником Гарибальди. Он принял генерала, как государя, вернувшегося в свое королевство, и оба сына Виктора Эммануила, бывшие свидетелями приема, оказанного народом и властями, прервали свою официальную поездку по Сицилии и вернулись в Пьемонт.

В Палермо Гарибальди живет в Палаццо Реале, как в 1860-м. И со спокойной уверенностью принимает почести, как будто было вполне в порядке вещей, что он получил снова, не имея никакого официального поручения, власть диктатора, которым был в свое время в этом городе в течение нескольких недель.

Он проводит смотр Национальной гвардии под командованием Медичи: он познакомился с ним в Южной Америке. История объединения Италии проходила таким образом, что на каждом шагу виден след, оставленный Гарибальди, тем более глубокий, что он стал достоянием легенды. С этим правительство ничего не может поделать. Оно должно использовать Гарибальди и предоставить ему свободу действий или одним ударом уничтожить этот образ. Двусмысленность положения терпеть долее невозможно. Она длится уже больше двух лет. Необходимо положить этому конец.

Что касается Гарибальди, то после нескольких дней, проведенных в Палермо, он попал под влияние окружавшей его атмосферы восторга. Знал ли он точно, что собирался делать в Сицилии? Маловероятно. Он высадился на острове, чтобы «увидеть», оценить шансы на успех повторения похода «Тысячи».

Для Гарибальди речи — начало действия. И более того, единственная подготовка к действию. В воскресенье 15 июля 1862 года на Форуме неожиданно для всех он вдруг встал и, подобно трибуну, торжественно начал:

«Народ Палермо, властелин Франции, совершивший 2 декабря предательство, тот, кто пролил кровь наших парижских братьев — под предлогом защиты папы, религии, католицизма, — оккупировал Рим. Он первый поддерживает беззаконие. Он стал вожаком разбойников и убийц».

Посреди криков, оскорблений в адрес Наполеона III Гарибальди заключил: «Народ Сицилийской вечерни, народ 1860 года, нужно, чтобы Наполеон покинул Рим. И, если это будет необходимо, нужно устроить новую вечерню!»

На этот призыв к борьбе, ожививший воспоминание об уничтожении французов во время Сицилийской вечерни в 1282 году, толпа ответила криком: «Рим или смерть!»

Гарибальди только что совершил поступок. Но он не учитывает ни реальных возможностей осады Рима, ни дипломатических условий, а они неблагоприятны.

Как Париж сможет допустить эту угрозу? Но Гарибальди так уверен в себе, так верит в свою «счастливую звезду», так ослеплен своими прошлыми успехами, что может только продолжать. Вернее, начать снова!

Он повторяет свои угрозы в Марсале, во всех сицилийских городах, в которых он побывал. Он обращается с призывом присоединиться к нему, и вскоре около трех тысяч волонтеров собираются в лесах Фикуцца.

Маркиз де Паллавичино, связанный верностью Гарибальди и повиновением королю Виктору Эммануилу, подает в отставку. Но сменивший его на посту префекта де Феррари, не в силах помешать движению. Он распорядился расклеить прокламации, в которых утверждал, что правительство осуждает планы Гарибальди. Однако полиция ни разу не вмешалась, когда проходили демонстрации или срывали распоряжения префекта. Впрочем, власти вообще не пытались помешать ни гарибальдийским волонтерам, ни их выступлению в поход, которое началось утром 1 августа.