Джордж Гершвин: Путь к славе - [63]

Однако и сам Айра, так же как и Дюк, в некоторых своих оценках не проявил должной проницательности, когда днем раньше к ним зашел молодой английский композитор Уильям Уолтон и сыграл Джорджу несколько своих вещей. Айра записал в своем дневнике: "Все довольно паршивенькие". Однако много лет спустя, когда Уолтон был признан величайшим композитором Англии со времен Воана Уильямса и одним из исполинов музыки XX века, Айра не побоялся принести свои извинения и дать объяснения в книге "Песни по разным поводам": "В тот день музыка Уолтона показалась Джорджу много интереснее, чем мне. Я понимаю, что в своем поспешном суждении я основывался не столько на самой музыке, сколько на том, как она исполнялась. Я настолько привык к блестящей пианистической технике Джорджа и его богатым гармониям, что рядом с ним робкое исполнение и куцые пассажи Уолтона просто меркли".

16 апреля Гершвины присутствовали на премьере нового балета "Рапсодия в голубых тонах" в Театре на Елисейских полях. Хореограф и исполнитель главной партии Антон Долен слышал это произведение в исполнении Гершвина на приеме, устроенном для парижской культурной элиты. Именно тогда он решил поставить на эту музыку балет, повествующий о поединке между джазом и классической музыкой, где джаз сначала уступает свои позиции, но в конце празднует триумф. Партию Классической Музыки танцевала Вера Немчинова, партию Джаза — Долен.

А через шесть недель, 29 мая, в парижской Гранд-Опера состоялась европейская премьера Концерта фа мажор Гершвина. Оркестром дирижировал Владимир Голшман, партию фортепиано исполнял Дмитрий Тёмкин[44]. Впервые Гершвин имел возможность услышать это произведение в исполнении другого большого художника. И так же, как в марте на концерте Падлу, произведение Гершвина исполнялось в самом конце. Программа включала Увертюру к опере Вебера "Эврианта", Концерт ля мажор Листа (солист Тёмкин) и раннее произведение Аарона Копленда "Торжественное шествие смерти". Концерт Гершвина был встречен громом аплодисментов. Он сумел покорить также и французских музыкальных критиков. Артур Оэре восхвалял "неисчерпаемость его энергии", "причудливость его свободно, плавно льющихся мелодий", "обостренное чувство оркестра" композитора. Эмиль Вийермо писал: "Это очень характерное произведение заставило даже самых скептически настроенных музыкантов понять, что джаз может глубоко затрагивать самые возвышенные чувства". Одна или две знаменитости, присутствовавшие на концерте, были менее восторженны в своих оценках. Сергей Дягилев, гениальный создатель и руководитель труппы "Русский балет" сетовал на то, что этот Концерт — "хороший джаз, но плохой Лист". По мнению Сергея Прокофьева, это произведение — не более чем последовательность множества "тридцатидвухтактных кору-сов.

Во времена своих "парижских каникул" Гершвин не только слушал свою собственную музыку и благодарные аплодисменты французской публики и критиков. Он нанес бесконечное число визитов, присутствовал на многочисленных приемах в модных салонах, где каждый раз был "гвоздем программы". Его визиты к известным музыкантам Парижа носили более деловой характер. В Монфор-Лямори он побывал у Равеля.

С Равелем он встречался за год до этого в Нью-Йорке во время первого визита композитора в Соединенные Штаты. 7 марта 1928 года, в день пятидесятитрехлетия Равеля, Эва Готье устроила прием в его честь. "Я спросила у него, что ему подарить, — вспоминает Готье, — и он ответил, что хотел бы услышать Джорджа Гершвина и встретиться с ним". К нескрываемому удовольствию великого композитора Джордж играл для него в тот вечер. Эва Готье так вспоминала об этом: "В этот вечер Джордж превзошел самого себя, сумев достичь такого поразительного мастерства в построении ритмического лабиринта, что даже Равель был потрясен". Их общение было продолжено во время других приемов в Нью-Йорке, включая встречу у Жюля Гланзера.

Поэтому, когда Гершвин навестил Равеля в его доме во Франции, он пришел сюда уже как его хороший знакомый. И вновь Гершвин часами играл для маэстро. Позже, когда Гершвин обратился к нему с просьбой дать ему несколько уроков, Равель ответил: "Зачем Вам быть второсортным Равелем, если Вы можете быть первоклассным Гершвином?".

Гершвин встречался также с Дариусом Мийо, Франсисом Пуленком, Жоржем Ориком и Сергеем Прокофьевым и играл для них. На этот раз музыка Гершвина произвела на Прокофьева гораздо большее впечатление, и он отметил особой похвалой несколько мелодий и музыкальных орнаментов. В своей оценке Гершвина он пошел еще дальше и предсказал ему будущее серьезного композитора, правда, при условии, если Джордж готов принести в жертву "доллары и дорогие обеды".

Жизнь была очень насыщенной. В гостях у Тёмкина в Марбёфе (жена Тёмкина, Альбертина Раш, была известной танцовщицей) Гершвин пил водку и до самого утра играл на фортепиано. Айра Гершвин вспоминает, что на вечерах в доме Тёмкиных на всех гостей произвел необыкновенное впечатление высокий, невероятно энергичный блондин, дворецкий Тёмкиных Артур; но Артур еще более вырос в глазах Айры, когда тот увидел, что всякий раз, как только Тёмкин начинал играть Концерт фа мажор Гершвина, партию оркестра на втором фортепиано исполнял Артур. С композитором Александром Тансманом Гершвин отправился в Шато, чтобы провести один день с Рене-Батоном и поиграть для него. Там, однако, он каким-то образом сумел найти время для работы над новым произведением для оркестра под названием "Американец в Париже" (An American in Paris). Он закончил целую часть (блюз) в своем номере в отеле "Мажестик". Когда к Гершвину пришел французский пианист Марио Браджиотти, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение, Гершвин, к большому удовольствию пианиста, страстного поклонника Гершвина, сыграл с ним вместе недавно законченную часть этого произведения. (Спустя год Браджиотти со своим партнером Жаком Фреем играл фортепианный дуэт во время лондонской постановки мюзикла "Прелестная мордашка".) Вернон Дюк, тоже слышавший отдельные законченные части этого произведения Гершвина, был недоволен тем, что музыка слишком слащава. Но Уильям Уолтон посоветовал Гершвину не обращать внимания на эти слова.