Джордж Гершвин: Путь к славе - [62]

В один из последних дней гастролей в Филадельфии Кауфман, Джордж и Айра безутешно стояли возле театра перед началом спектакля. К театру подъехал кэб и высадил двух степенного вида джентльменов, чей внешний вид, одежда и манера вести себя выдавали в них англичан. Когда эти два величественных джентльмена скрылись в дверях, Айра проводил их такими словами: "Боже, вылитые Гилберт и Салли-вен! Пришли, чтобы привести в порядок наш спектакль!" На что Кауфман не без яда заметил: "Лучше бы ты приберег свое остроумие для песен.

Глава XII АМЕРИКАНЕЦ В ЕВРОПЕ

11 марта 1928 года Гершвин вместе с Айрой, Ли и Фрэнсис отправился в Европу. Это была его пятая заграничная поездка, которой суждено было стать последней. В этот раз он не собирался, как это было прежде, работать над новой постановкой для Лондона, а хотел скрыться на время от постоянного бремени бродвейских заказов и жестких сроков. Он чувствовал, что ему нужно время — подумать, вдохнуть свежего воздуха, может быть, позаниматься с кем-нибудь из известных европейских музыкантов, или закончить новое произведение для оркестра, наметки которого у него уже были.

Первым городом, где они остановились, был Лондон. Они пробыли здесь достаточно долго для того, чтобы успеть посмотреть последний спектакль мюзикла "О, Кей!", в котором заканчивала свои продолжительные гастроли Гертруда Лоренс; увидеть новый английский мюзикл "Просто умница" (That’s a Good Girl), с несколькими новыми текстами Айры и музыкой Фила Чарига; они успели принять участие в вечере, посвященном Джорджу Гершвину в ночном клубе "Кит-Кэт"; посетить бесконечное число приемов с бесконечным числом знаменитостей; восстановить прежнюю дружбу с герцогом Кентским, лордом и леди Маунтбаттен и другими. Иногда к Джорджу и Ли присоединялся и Айра, но чаще ему больше нравилось гулять по городу и осматривать его достопримечательности, заходить в пабы, чтобы выпить кружечку пива и почувствовать местный колорит.

И вот 25 марта, в воскресенье, Гершвины пересекли Ла-Манш и оказались в Париже, в отеле "Мажестик". Здесь их вновь закружил водоворот событий. Через шесть дней в театре "Могадор" в исполнении Оркестра Падлу под управлением Рене-Батона прозвучала "Рапсодия в голубых тонах". Она была исполнена в конце программы, состоящей из Симфонии ре минор Сезара Франка, его же двух небольших оркестровых произведений, и Концерта для двух фортепиано и оркестра Баха. Фортепианный дуэт в составе Винера и Дусе, исполнявший Баха, вновь вышел на сцену, чтобы исполнить сольную часть "Рапсодии в голубых тонах". Их странная аранжировка была не единственным досадным моментом во время исполнения. Произведение было недостаточно отрепетировано, использовалась шаблонная джазовая аранжировка; а так как у дирижера не было полной оркестровой партитуры, он должен был исходить из фортепианной аранжировки. Исполнение оказалось настолько скомканным, что, опасаясь провала, Джордж выскочил из зала в бар. Каково же было его изумление, когда он услышал оттуда, каким громом аплодисментов принимают парижане его произведение и вызывают его на сцену. "Как они узнали о том, что Джордж был в зрительном зале, осталось для меня загадкой", — вспоминал Айра в своем дневнике. Появление автора на сцене вызвало новый взрыв аплодисментов. Димс Тейлор, оказавшийся в зрительном зале и не подозревавший о том, что Джордж находится в Европе, был поражен, увидев его на сцене. "Будьте уверены, Джордж всегда окажется на месте, когда придет время выходить на поклоны", — заметил он как-то в разговоре со своим другом. В ответ на овации Винер и Дусе сыграли на бис песню Гершвина "Да, да, да". После концерта все Гершвины отпраздновали это событие ужином у "Лаперуза". Вернувшись в отель, прежде чем лечь спать, на сон грядущий они сыграли партию "Привидения"[43].

Прошло несколько недель, и на открытии фешенебельного ночного клуба "Амбассадор" Фрэнсис Гершвин выступила с небольшой программой песен своего брата. Программа всего музыкального шоу была в основном написана Колом Портером, который подготовил для Фрэнсис специальный номер. Перед выступлением она проникновенно и искренне говорила о том, что значит быть сестрой знаменитого композитора. В день премьеры Джордж появился на сцене в качестве ее аккомпаниатора.

5 апреля известный композитор Александр Тансман, поляк по происхождению, поселившийся в Париже, устроил в честь всех Гершвинов прием, на который были приглашены несколько выдающихся музыкантов. Айра Гершвин сделал запись об этом событии в своем дневнике, в том числе некоторые лаконичные, а иногда чисто донкихотские замечания Вернона Дюка — как похвалы, так и наскоки — о присутствовавших гостях. В дневнике читаем: "Джордж рассказал Дюку о вечере у Тансмана. Дюк: "Тансман? Эта серость, бездарность, которая никогда ничего не достигнет? Кто там был?" Джордж: "Риэти, итальянец". Дюк: "Очень хороший композитор". Джордж: "И Роберт Шмиц". Дюк: "Тоже очень хорош". Джордж: "Ибер". Дюк фыркнул: "Так себе". Джордж: "Критик Пети". Дюк: "Ничего особенного, третий сорт". Джордж назвал еще несколько имен, и каждый раз Дюк фыркал. Потом он сказал: "Тебе не следовало ходить туда. Это оскорбительно для тебя, все эти люди. Столько народу, а на самом деле всего двое — Риэти и Шмиц’ ".