Дюма. Том 73. Путевые впечатления. В России. (Часть первая) - [16]

И тогда тот, кто задает духу вопросы, называет одну за другой буквы алфавита.

Когда спрашивающий дойдет до той буквы, которая нужна духу, чтобы построить фразу, раздается стук.

На бумаге в это время записывают указанную букву.

Таким образом, от буквы к букве, составляется предложение.

От вопроса к вопросу и от ответа к ответу беседа идет вперед.

Если дух в хорошем настроении, ему дают карандаш и он соглашается поставить свою подпись.

Но вернемся к разговору, который начал преподобный Массей (так звали баптистского священника).

— Здесь ли дух моего отца? — спросил он.

Послышался один удар; на языке демонологии, как мы уже говорили, это означает «нет».

— А дух моего брата? — продолжал священник.

Стукнув один раз, дух дал отрицательный ответ.

Затем он стукнул пять раз, потребовав алфавита и сообщив тем самым, что ему тоже есть что сказать.

Священник произносил поочередно буквы алфавита и после пяти минут труда получил следующий ответ:

— Как ты осмеливаешься спрашивать, здесь ли духи двух людей, которые еще живы? Духов твоего отца и твоего брата здесь нет, ведь они не умерли, но духи твоей матери и твоей сестры здесь.

И в самом деле, сестра и мать пастора уже умерли.

Тогда священник решил поставить духа в тупик таким вопросом:

— А как их звали?

Дух назвал обеих — как по фамилии, так и по имени.

Пастору этого оказалось довольно: он удалился, уводя с собой обоих своих собратьев и заявляя, что против безобразников такого рода у него нет средства.

Можете себе представить, какое впечатление в городе произвел этот спиритический сеанс.

Священники — за исключением пресвитерианского пастора — раззвонили повсюду, что юный шотландец одержим дьяволом, а для американцев нет зрелища более забавного, чем наблюдать дьявола, вселившегося в тело какого-нибудь шотландца.

Люди просили показать им юного одержимого, предлагали деньги за то, чтобы его увидеть, и у дверей его дома выстроилась целая очередь.

Если бы тетка Хьюма захотела воспользоваться представившимся случаем, она составила бы себе целое состояние.

Но, будучи женщиной болезненной, нервной и впечатлительной, она заупрямилась, наглухо закрыла дверь и так и осталась бедной.

После явления духов, или, скорее, их открытого выступления, мальчику стало лучше и кровохарканье у него прекратилось.

Это улучшение было приписано проискам дьявола. Тетка предпочла бы видеть, что болезнь продолжает развиваться, ведь если племянник умрет, то он отправится к дьяволу вместе со своими духами.

Не говоря уж о том, что в доме с той поры не стало ни минуты покоя, а была вечная сарабанда: в пляс пускались стулья с креслами, кровати со столами, каминные щипцы с совками, рашперы с кастрюлями. Дьявол вселился не только в несчастного Хьюма, но и во всю домашнюю утварь.

Однажды утром тетка заявила, что она не может больше все это терпеть, и в тот же вечер выставила племянника за дверь.

Желая проучить духов, она воспользовалась тем, что в ту ночь шел проливной дождь.

Изгнанный из дома тетки, мальчик попросил приюта у соседа по имени Эли. Тот сжалился над ребенком и принял его вместе со всей его свитой.

В первую ночь духи, опасаясь, несомненно, как бы их снова не выставили за дверь, вели себя достаточно спокойно.

Но уже на следующий день они не могли сдержаться, и безумный шум возобновился.

Мистер Эли решил отправить своего гостя в деревню. Мальчик проявил полнейшую покорность: он зависел от окружающих и никак не мог проявлять своих желаний. Так что он позволил другим делать с ним все, что им заблагорассудится, и уехал в деревню.

Там он провел целый месяц, находясь в окружении духов и поддерживая с ними самые дружеские отношения, причем никто в эти отношения не вмешивался.

Тем не менее состояние ничегонеделания тяготило мальчика, а вернее, молодого человека, потому что к этому времени ему уже исполнилось восемнадцать лет.

Он хотел чем-то заняться, хотел научиться какому-нибудь ремеслу и самому содержать себя, ведь ему было понятно, что быть одержимым — вовсе не профессия.

Эли, покровительствовавший юноше, отправил его к мистеру Грину, своему другу, жившему в Нью-Джерси.

Там Хьюм провел два месяца: пляска столов прекратилась, но он все еще оставался в состоянии сомнамбулизма.

Тогда он решил сменить окружающую обстановку и попросил у мистера Грина рекомендательные письма; тот дал ему такое письмо, на имя Каррингтона, в Нью-Йорк.

Там Хьюм свел знакомство с одним профессором-сведенборгианцем. Вряд ли мне стоит объяснять, дорогие читатели, что Сведенборг является в Германии, или, точнее, являлся в Германии, поскольку в 1772 году он умер, главой одной из сект иллюминатов, а лучше сказать, религиозной секты, имеющей свои собственные церкви в Лондоне и в Америке.

Профессор Буш — так звали сведенборгианца — решил сделать из юноши проповедника своей религии.

Хьюм попытался им стать, но вскоре отступил от своего намерения, не чувствуя в себе такого призвания.

Между тем он получил несколько писем от одного известного врача из Нью-Йорка. Врач предлагал Хьюму свое гостеприимство. Молодой человек принял это предложение.

Будучи врачом, хозяин дома, в котором поселился Хьюм, был человеком неверующим. Однако духи не желали, чтобы их любимец оставался у безбожника, и завлекли его в Бостон.