Куда они уходили? Об этом духи не сказали ни слова: то был их секрет; однако они предупредили его, что вернутся вновь 10 февраля 1857 года.
Хьюм воспользовался их временным отсутствием, чтобы съездить в Рим и сделаться католиком. Мало осведомленный о религиозности своих постоянных спутников, он был не прочь накропить между ними и собой чуточку святой воды.
Ведь не вызывало сомнения, что если бы это были злые духи, приспешники Сатаны, то им не удалось бы сохранить на католика то влияние, какое они имели на протестанта.
Тем не менее одно обстоятельство заставляло Хьюма верить в то, что его духи добрые: всякий раз, когда он советовался с ними по вопросам веры, они отвечали ему: «Молитвы, молитвы, молитвы!»
Впрочем, поскольку он был теперь в Риме, поблизости от него находился истинный заклинатель духов: папа. Хьюм испросил аудиенции у Пия IX.
Пий IX был наслышан о шотландском чародее и принял его по первой же просьбе, поставив ему лишь одноединственное условие: явиться в Ватикан в обществе священника.
Хьюм взял себе в сопровождающие не просто священника, а ученого-богослова, преподобного Тэлбота.
Когда они явились к его святейшеству, преподобный Тэлбот рассказал о той власти, какой Хьюм обладал над столами, стульями, роялями и над всей меблировкой вообще.
К сожалению, Хьюм утратил ее и не смог предоставить его святейшеству возможность судить о том, насколько эти чудеса соответствуют догматам веры.
Папа дал ему поцеловать распятие и произнес:
— Вот наш личный алтарь: приблизьтесь к нему как можно ближе, и вы будете спасены.
Во время поездки по Италии здоровье Хьюма улучшилось, и, когда граф Браницкий решил вернуться во Францию, он поехал туда вместе с ним.
В Париже Хьюм жил очень уединенно, поселившись на улице Мадам, и встречался лишь с поляками.
В декабре слухи о чудесах, которые Хьюм совершал в Италии, распространились по Франции, и его пригласили ко двору.
Хьюм ответил, что его могущество вернется к нему лишь 10 февраля 1857 года и что, следовательно, он не склонен больше давать пока сеансов, как не склонен идти на промысел охотник, уверенный в том, что ему не удастся найти дичи.
Немного позднее он свел знакомство с отцом Равинья-ном.
Он рассказал ему всю свою историю. Отец Равиньян внимательно выслушал Хьюма и затем сказал ему:
— Вы были одержимы дьяволом, дитя мое, но теперь вы, слава Богу, католик, и больше о нем не услышите.
В ответ Хьюм покачал головой:
— Я знаю своих духов, они шотландские, а значит, очень упрямые; они предупредили меня, что вернутся десятого февраля, и они вернутся.
— Устроим девятидневное моление, — сказал отец Равиньян.
— Согласен, — отвечал Хьюм, который, хотя и опасаясь поссориться со своими духами, все же был не прочь избавиться от них.
Последним днем девятидневного моления было как раз это страшное 10 февраля.
Хотя девятидневное моление уже закончилось, Хьюм весь день провел в молитвах.
В одиннадцать вечера он отправился спать; в полночь прозвонили стенные часы.
Еще не смолк отзвук двенадцатого удара, как духи постучали, но не в дверь — это было бы еще ничего, ведь тогда им просто бы открыли, и все, — а в своем привычном месте, в изножье кровати.
Духи были настолько довольны, что они вновь обрели свое прежнее обиталище, что всю ночь устраивали шум и грохот.
Хьюму не удалось сомкнуть глаз.
Едва рассвело, он послал за отцом Равиньяном, но тот пришел сам.
— Ну как, дитя мое? — с поспешностью спросил он.
— Ах, отец мой, — с отчаянием в голосе ответил Хьюм, — они вернулись!
— Нельзя ли мне их послушать?
Не успел достойный проповедник высказать это пожелание, как духи, словно считая за честь быть ему приятными, принялись стучать то с одной стороны, то с другой, то в пол, то в потолок.
Отец Равиньян был не в силах поверить в это.
— Кто-то находится в соседней комнате, — заявил он и заглянул сначала в комнату справа, а затем в комнату слева.
Комнаты эти оказались совершенно пусты. Тогда он стал молиться, но от этого стало только еще хуже.
Всякий раз, когда он произносил имя Божье, духи стучали еще сильнее.
— К сожалению, сын мой, я вынужден удалиться, — промолвил отец Равиньян, — но, перед тем как уйти, я благословлю вас.
Хьюм стал на колени, и отец Равиньян благословил его. Неясно, что послужило тому причиной, то ли радость правоверных духов, то ли злоба духов адских, но только в момент благословения стуки усилились.
Крестное знамение, казалось, вывело духов из себя.
Отец Равиньян удалился.
Едва красноречивый проповедник вышел за порог, Хьюму доложили о визите маркиза де Бельмона, камергера императора.
Господин де Бельмон пришел осведомиться, вернулись ли духи, как они это обещали. Но ему достаточно было прислушаться, чтобы убедиться в их присутствии; они были везде: во всех столах, стульях, креслах, а особенно в кровати.
У Хьюма не было больше никаких поводов отказываться от визита ко двору. Принимать его должны были в Тюильри.
Он отправился туда вечером 13 февраля.
Однако мы расстанемся с ним у нижней ступени парадной лестницы.
Это какому-нибудь Данжо нынешнего двора надлежит рассказать обо всем, что происходило на этих незабываемых сеансах, о которых говорили столько всего разного и которые были нацелены на то, чтобы императрица удочерила младшую сестру Хьюма.
