IV. ДВЕ МИНУТЫ НА РАЗМЫШЛЕНИЯ
Синьорина, Мышка, Черепаха — это три особи собачьей, кошачьей и пресмыкающейся пород, и я уже говорил вам прежде, что мне еще предстоит к ним вернуться.
Синьорина — это кошка, Мышка — это собачка, а Черепаха — это просто черепаха.
Говорил ли я вам, кто такая Синьорина? Возможно, и говорил.
Я ведь пишу быстро, предпочитая не прерываться во время работы, и потому нередко могу забыть что-нибудь, а порой и повториться. Синьорина — римлянка. Граф осматривал магазин известного мозаичиста Галанти, намереваясь сделать там покупки, но позднее, когда он сможет прицениться к приобретаемым им предметам.
Внезапно Синьорина подскочила к графине, выгнув спину и мурлыча.
— Ах, какая красивая кошка! — воскликнула графиня.
— Она принадлежит вам, ваше сиятельство, — промолвил Галанти.
Графиня поинтересовалась ценой кошки; Галанти ответил, что Синьорина дарится, а не продается. Графиня взяла Синьорину бесплатно, но граф накупил у Галанти мозаики на сорок тысяч франков.
Так что, вполне возможно, Синьорина оказалась оплачена, причем оплачена весьма щедро.
Однако одно обстоятельство беспокоило графиню: известно, что кошка — создание домашнее, которое привязывается к месту, а не к хозяину, и потому графиня опасалась, что при всех ее шагах навстречу Синьорине та к ней так и не привяжется, а останется привязанной к дому синьора Галанти.
Но вскоре она успокоилась: Синьорина принадлежала к исключительно редкой породе кошек-путешественниц и обладала шишкой на черепе, отвечающей за тягу к перемене мест. Едва оказавшись в покоях графини и выбравшись из ее муфты, она встряхнулась, вылизала свою белоснежную шерстку, похожую на мех горностая, погляделась в зеркало и принялась разгуливать по комнатам.
Войдя в спальню, Синьорина всем своим явно удовлетворенным видом дала знать, что здесь ее странствия и завершатся, легко вспрыгнула на кровать, свернулась клубком и, выставив розовый носик, задремала.
Ни разу и нигде не стала она причиной каких-либо затруднений и тревог: в момент отъезда ее помещали в корзинку, чему она вначале противилась, но с чем в конечном счете примирилась, не прекращая, однако, показывать, что эта процедура ей неприятна; так она и путешествовала: на остановках высовывала голову из корзинки, съедала пирожок, выпивала немного воды из стакана и сама вновь пряталась под крышку.
По прибытии в гостиницу она отряхивалась, вылизывала шерстку, оглаживалась, оглядывала себя, а затем, обойдя комнаты, вспрыгивала на кровать графини, где, надлежащим образом поужинав, проводила ночь, никому не докучая.
Так Синьорина переехала из Рима в Неаполь, из Неаполя в Сорренто, из Сорренто во Флоренцию и из Флоренции в Париж.
Однако между Эксом и Турином случилось серьезное происшествие.
Большую часть багажа было решено отправить вперед.
Среди отправленных вещей оказалась и корзинка с Синьориной.
Это обнаружилось в ту минуту, когда все усаживались в вагоны. Поезд тронулся, и вернуть Синьорину уже не было возможности.
Все утешали себя тем, что ее можно будет забрать по пути, на той станции, куда должна была прибыть поклажа.
Но поезд был скорый, и потому на этой станции он не остановился. Состав проехал мимо нее, к великому горю графини, которая только теперь поняла, какое место в ее сердце занимает Синьорина.
На следующей остановке, воспользовавшись телеграфом, отправили депешу, обращенную к начальнику станции и начальнику телеграфной службы.
Были посланы сто франков служащим за причиненное беспокойство, еще пятьдесят на пропитание Синьорины и, наконец, просьба доставить ее в особняк Ротшильда в Париже.
Спустя два дня после того, как граф прибыл в Париж и обосновался в гостинице «Три императора», туда же прибыла и Синьорина: она превосходно перенесла злоключения, как и полагается кошке, которая знает себе цену и верит в то, что о ней позаботятся. Она прошлась по гостиным богатого банкира, которые не ослепили ее своим великолепием, и в первый раз, возможно, с радостью прыгнула в свою корзину, когда ей сообщили, что она покидает дворец на улице Лаффит.
Прибыв в гостиницу, Синьорина совершила свой обычный осмотр покоев и, как всегда, улеглась на постель графини, чтобы отдохнуть от усталости, к которой на этот раз добавилось столько волнений.
История двух других животных короче, и перипетии, связанные с ней, не столь бурные.
Мышка — это терьер самой мелкой породы. Он черный, без единого белого волоска. Его привезли графу, в то время когда он находился в Париже, из Лондона: это был подарок от одного молодого англичанина, г-на Дер-линга, с которым граф познакомился в Риме.
Дерлинг прибыл с Голубой реки; он поднимался на двести льё выше Хартума, охотился на слонов, гиппопотамов, страусов, крокодилов и газелей; ему, как и всем тем, кто достигал восьмого или седьмого градуса широты, приходилось много слышать об единороге, но так и не довелось его увидеть.
До поездки по Голубой реке он побывал в Лахоре, в Дели и в Бенаресе.
Что же касается черепахи, которую зовут просто Черепахой, то она была куплена у Шеве, чтобы развлечь Сашу.
Это было (впрочем, таким оно остается еще и сегодня) довольно угрюмое существо, которое, не присоединяясь ни к какой беседе, прячется по углам и молча жует листок салата или кружок моркови — свою скудную пищу.
