Дюма. Быстрый, или Танжер Алжир и Тунис - [29]

Надо Вам сказать, что Жиро и Дебароля, с карандашом и альбомом в руках рисовавших все, что им попадалось, приняли за переодетых испанцами французских инженеров, снимающих план английских оборонительных сооружений. Дело в том, что, с тех пор как у англичан появился Гибралтар, он стал для них чем-то вроде чумы, холеры или тифа; они думают только о Гибралтаре, видят во сне лишь Гибралтар, боятся исключительно за Гибралтар.

Вот уже скоро сто лет, как у них длится эта болезнь; из острой, какой она была первые двадцать пять лет, она перешла в хроническую. По крайней мере раз в неделю первому лорду адмиралтейства снится, что у него отнимают Гибралтар; он сразу вскакивает, зовет своего секретаря, диктует депешу и велит послать пароход. Пароход этот доставляет приказ о строительстве нового форта, о возведении новой крепостной стены, о сооружении нового горн-верка. А также об увеличении числа пушек: пушки, пушки и еще раз пушки. Так что в Гибралтаре набралось три тысячи пушек, и тому, кто найдет в Гибралтаре место, где еще одна пушка была бы не то что необходима, а хотя бы полезна, обещана награда в 2 000 фунтов стерлингов, то есть в 50 000 франков.

И вот итог: для обслуживания одного орудия требуется по меньшей мере семь человек, а потому в случае осады понадобился бы гарнизон в двадцать одну тысячу солдат лишь для того, чтобы обслужить пушки. Не говоря уж о том, что орудий в случае необходимости не преминут добавить еще.

Судите сами, как восприняли Жиро и Дебароля среди этих пушек. Для начала к ним приставили английского солдата, сопровождавшего их повсюду, словно один из них был Бонапартом, другой — Наполеоном, а Гибралтар стал вторым островом Святой Елены. Потом им посоветовали не разгуливать по городу после восьми часов вечера, и наконец они получили предписание покинуть его до шести часов утра.

За ними наблюдали в подзорную трубу сначала в бухте Альхесираса, пока они не добрались до Альхесираса, затем на пути из Альхесираса в Тарифу, пока видна была дорога и были видны они на этой дороге. Потом в Лондон направили пакетбот мощностью в четыреста лошадиных сил, дабы сообщить первому лорду адмиралтейства, что Гибралтар едва не захватили два французских инженера, но что, к счастью, он все же не был захвачен. Курс государственных процентных бумаг сначала понизился, потом повысился, опять понизился и, в конце концов, замер на их номинальной стоимости; и только тогда в Лондоне успокоились.

Что же произойдет, если они увидят Жиро и Дебароля, вернувшихся через два месяца, да еще на французском корвете! Нас всех могут отправить на понтоны или сослать в Ботани-Бей.

В семь часов утра, опасаясь самого худшего, мы стали на якорь примерно в полульё от Гибралтара.

Прежде всего я бросил взгляд на гибралтарский порт, затем попытался разглядеть порт Альхесираса. Я искал пароход: пароход в порту вселил бы в меня надежду, что Александр находится в городе.

Но ни в Гибралтаре, ни в Альхесирасе не было ни единого парохода; мне оставалось лишь надеяться, что Александра высадил на берег "Тахо", курсирующий между Лиссабоном и Валенсией с заходом в Кадис, Гибралтар и Малагу. К несчастью, надо было дождаться санитарной службы.

Вам известно, сударыня, что такое санитарная служба? Нет? Ну что ж, я Вам сейчас скажу. Санитарная служба — это сообщество людей весьма подозрительной наружности, которые спрашивают вас, откуда вы явились, закрывая при этом нос платком и хватая ваш паспорт щипцами. Санитарная служба боится лишь одного — заболеть. Из всех болезней самая страшная для нее — чума. А так как всеми признано, что чума, как и прочие великие бедствия, родом из Индии, но, направляясь в Европу, имеет обыкновение прежде побывать в Каире, Тунисе и Танжере, то мы должны были внушать совершенно особый ужас, поскольку прибыли прямо из Танжера.

Однако это не помешало двум десяткам лодок сновать вокруг нас уже через десять минут после нашего прибытия. Чтобы доставить нас на землю, лодки ждали, пока санитарная служба не объявит, что мы не чумные и не холерные.

Я же тем временем поручил хозяину одной из этих лодок вернуться на сушу и обежать все гостиницы, чтобы выяснить, не остановился ли в одной из них г-н Александр Дюма-сын. Ему было обещано приличное вознаграждение, если вышеназванный Александр Дюма-сын отыщется. Чересчур большого вознаграждения я не обещал, опасаясь, как бы мне не привели лже-Александра.

Приняв такие меры предосторожности, мы сели за стол в ожидании санитарной службы. Мы рассчитывали отплыть из Гибралтара в тот же вечер, причем выйти из порта следовало не позднее пяти часов, в противном случае пришлось бы ждать следующего утра, и нам не хотелось терять в городе время на завтрак. Что бы нам ни говорили Жиро и Дебароль, мы упорствовали в своем убеждении, что в Гибралтаре есть для осмотра кое-что поинтереснее, чем пушки и шотландцы.

Ибо надо сказать Вам, что на пирсе мы заметили пост шотландцев, который на расстоянии выглядел весьма живописно; но в конечном счете, если ты видел одного шотландца, то это как с пушкой: значит, ты видел их тысячу; правда, если только шотландец не наклоняется.