Дюма. Быстрый, или Танжер Алжир и Тунис - [28]

И наконец, сударыня, Геракл прибыл туда, где мы теперь находимся. Только позвольте заметить Вам, что прежде мир был не совсем таким, как теперь. Средиземное море представляло собой огромный водоем, никак не сообщавшийся с океаном; зато Сицилия соединялась с Калабрией. Кроме того, большая горная цепь, сохранившаяся в преданиях древнего мира под названием Атлантиды, простиралась, подобно мосту, переброшенному через океан, от западной оконечности Африки до южного побережья Америки.

Геракл счел такое устройство неправильным и решил открыть проход, который соединил бы Средиземное море с океаном; у одной горы было два хребта, это и стало обстоятельством, облегчившим его задачу; он уперся спиной в одну из двух вершин, а ногами — в другую и толкнул ее. От столь мощного толчка горная цепь раскололась, море, бурля, устремилось в образовавшийся проход, и от этого удара или, вернее, из-за его последствий, содрогнувшаяся Мессина отделилась от Калабрии.

Двум горам, которые Геракл сотворил из одной и которые, кажется, еще и сегодня готовы соединиться, он дал название Кальпа и Абила.

А сам он продолжил путь, пересек Испанию, преодолел Пиренеи, перешел Рону, перешагнул через Альпы, миновал Лигурию и возвратился в Грецию, дав по дороге жизнь двум народам: баскам и галатам.

Все это я говорю, сударыня, к тому, что если бы Геракл родился на двадцать минут раньше, а не на четверть часа позже, то он стал бы старшим братом Эврисфея, а не младшим, как оказалось, и спокойно правил бы в Фивах, а не бродил бы по свету, как странствующий рыцарь; и тогда Кальпа и Абила по сию пору образовывали бы одну горную цепь, и я писал бы Вам, находясь на вершине горы, а не посреди пролива.

АНГЛИЧАНЕ В ИСПАНИИ

Между тем, восстанавливая в памяти старую легенду о Геракле, такую старую, что она, возможно, показалась Вам совсем новой; и при этом даже не углубляясь в вопрос, существовал ли один Геракл, как говорит Гесиод, или их было три, как утверждает Диодор[8], или даже шесть, по словам Цицерона[9], или же, наконец, пятьдесят три, как уверяет Варрон; не настаивая вместе с современными эвгемеристами, что из этих пятидесяти трех Гераклов, напротив, ни один не существовал как человек, как полубог или бог и что Геракл — это всего лишь Бел, Белое, Баал или Солнце, что его двенадцать подвигов — это двенадцать знаков зодиака, что его семь ночей — это семь дней недели, а пятьдесят две дочери Феспия и есть те самые пятьдесят две недели; не исследуя вероятность того, что все эти бесконечно повторяющиеся путешествия с Востока на Запад есть не что иное, как чудесный бег, совершаемый небесным светилом, которое дает жизнь людям и ввергает чудовищ во тьму, а иными словами — в смертельное небытие, — мы тем временем продолжаем наш путь к Гибралтару.

А теперь, сударыня, позвольте сказать Вам нечто такое, что несомненно покажется Вам не менее сказочным, чем легенда о Геракле; так вот, Гибралтар — единственный город не только на испанском побережье, но во всей Испании, который утопает в тумане.

Но, возразите Вы, почему этот туман стелется именно над Гибралтаром, а не над Альхесирасом, Тарифой или Кадисом? На это я отвечу Вам без малейшего колебания: потому что Гибралтар — английский город, а Англия, как известно, славится своими туманами. Не следует заблуждаться, сударыня, туман насылает не природа, а англичане. Англичане делают все, что хотят; они борются не с сыном Земли, подобно Гераклу, а с самой Землей.

Но самое любопытное состоит в том, что они борются и побеждают. Англичане вывели далию, которая пахнет гвоздикой. Они вывели вишню без косточек, смородину без зернышек; сейчас они выводят быков без ног. Вы только посмотрите на быков из графства Дарем, у них остался всего один сустав на ногах, и они передвигаются чуть ли не на животе. Вскоре у них не останется ни одного сустава, и тогда они действительно будут ползать на животе. Так и с туманом. Не было тумана в Гибралтаре до тех пор, пока Гибралтар не стал принадлежать англичанам; но англичане привыкли к туману, им не хватает тумана, и они сотворили себе туман. "Каким образом?" — спросите Вы. Да при помощи сырья, черт возьми, при помощи каменного угля!

Так что, сударыня, если Вы когда-нибудь окажетесь в Гибралтаре, у Вас будет возможность удостовериться в истинности того, о чем я имею честь Вам сообщить, пытаясь тем временем отыскать на склонах горы город, утопающий в тумане, который поглотил его, точно еще одно море.

Впрочем, в Гибралтар меня толкает отнюдь не восторг, а двойной долг: путешественника и отца. Долг путешественника, ибо людям, которые знают, что вы пересекли пролив, и спрашивают вас: "Вы были в Гибралтаре?" — невозможно ответить: "Нет, я не был в Гибралтаре". Долг отца, ибо, как Вы знаете, сударыня, Александр пропал в Севилье, не догнал нас в Кадисе, и если у меня есть шанс найти его, то только в Гибралтаре.

А между тем, сударыня, Жиро и Дебароль нарисовали нам не очень соблазнительную картину Гибралтара. Они-то уже побывали там и поклялись никогда больше туда не возвращаться; но что поделаешь? Человек предполагает, а Бог располагает.