Дюк де Ришелье - [49]

«Я проклял от всего сердца злосчастную звезду, под которой я родился во времена позора и всеобщего унижения, — писал Ришельё Разумовскому 19 января 1806 года. — То, что Вы мне говорите, — я сие предугадал, и мое видение событий в точности согласуется с Вашим; похоже, что все старались, как могли, чтобы усадить Н. на престол всего мира… Мои сожаления о том, что Император из деликатности, за которую я должен быть ему благодарен, но которая, однако, показалась мне преувеличенной, не пожелал использовать меня в этой войне, всё еще сохраняются, несмотря на происшедшее; мне кажется, что одно-единственное вовремя сказанное слово могло бы изменить облик вещей, и это слово я был способен сказать. Но Провидение распорядилось именно так, и не такому маленькому человеку, как я, влиять на его повеления».

Современники утверждают, что Дюк сам в свое время просил Александра не заставлять его сражаться против своей родины («Государь, я с благодарностью принимаю ваши благодеяния и приложу все возможные старания, чтобы оправдать ваше доверие; только одного я никогда не смог бы сделать — обнажить шпагу против француза», — передавала их разговор А. О. Смирнова-Россет). Однако из вышеприведенного письма видно, что Ришельё не отождествляет Наполеона с Францией и видит в нем «угрозу миру», исчадие ада. Следовательно, сражаться с ним не значило бы поступиться принципами…

Впрочем, у Александра I были другие виды на Ришельё: новый договор с Турцией, подписанный в сентябре 1805 года, вовсе не был гарантией прочного мира, а после Аустерлица влияние Парижа на Константинополь сильно возросло. Российского императора сильно беспокоили экспансия Франции на юге Европы, в Средиземноморье и Египте, а также новые проекты Наполеона по завоеванию Востока. Дюк казался ему «наиболее информированным человеком в России о военных планах султана и его поползновениях к миру».

Во владениях самого Дюка тоже было неспокойно. В апреле 1806 года он писал сестре: «Можно проехать всю Америку из конца в конец и не найти ничего столь же причудливого, как нравы воинственных племен, населяющих эти горы. Мы находимся с ними в состоянии постоянной войны, но сия война никогда не имеет больших последствий».

Чтобы подчиненные не забывали, что он вовсе не паркетный генерал, Ришельё лично проводил учения в войсках два-три раза в неделю. Однажды смотр полка проходил не так хорошо, как ему хотелось. Герцог сказал полковнику: «Возвращайтесь в казармы, вы просто добрые одесские обыватели», — и ушел. Вечером командир явился извиняться, ссылался на преследующие его полк неприятности, обещал, что на следующий день всё будет гораздо лучше. «Даю вам три дня», — смилостивился Дюк. Полковник не подвел: после нового смотра генерал-губернатор остался доволен.

Он не терпел разгильдяйства и не понимал чисто русской надежды на авось. Как-то раз в Одессу явился кавалерийский полк; Ришельё устроил ему смотр и увидел, что лошади не кованы. В ответ на его замечание генерал-майор, командовавший полком, возразил, что это необязательно: персы же своих лошадей не подковывают. «Мы не персы и не турки, а русские, — ответил герцог. — Выполните такой-то маневр». Лошади стали скользить на траве и падать; на следующий же день их отвели к кузнецу.

Весной 1806 года в Одессе состоялся первый военный совет с целью изучить план будущей военной кампании против Турции; происки французского генерала Ораса Себастиани, отличившегося при Аустерлице и назначенного послом в Константинополь, не оставляли сомнений: войне быть. Генерал-лейтенант Ришельё принимал у себя флигель-адъютанта государя Ивана Паскевича, князей Петра и Михаила Долгоруких. В августе господари Молдавии и Валахии Александр Мурузи и Константин Ипсиланти были смещены турками без уведомления России (это противоречило условиям Ясского мирного договора). В ноябре сорокатысячная армия генерала И. И. Михельсона форсировала Днестр.

На два фронта

Перед самым началом вторжения в Бессарабию Ришельё узнал неожиданную новость, которая сильно испортила ему настроение. Не откладывая дело в долгий ящик, он сел за свой круглый столик и одним духом написал письмо государю:

«Одесса, октябрь 1806 года.

Я только что получил через г. маршала князя Про[зоровского] приказ Вашего Императорского Величества передать г. маркизу де Т[раверсе] командование войсками в Крыму, оборона которого отныне поручена ему. Да будет угодно Вашему Императорскому Величеству припомнить, что в прошлом году на мои настойчивые просьбы употребить меня для армии в Молдавии Вы уверили меня, Государь, что я необходим для защиты Крыма и вообще побережья Черного моря. Я покорился воле Вашего Императорского Величества и даже представить себе тогда не мог, что мне уготовано унижение передать командование войсками, находящимися под моим началом уже пять лет, и оборону края, вверенного моему попечению, в руки другого, причем именно в тот момент, когда существует возможность употребить сии войска против неприятеля».

Бывший солдат армии Конде маркиз де Траверсе, получивший в России имя Иван Иванович и произведенный в 1801 году в адмиралы, был военным губернатором Севастополя и Николаева и командиром черноморских портов. Поговаривали, что в свое время он просил Александра I назначить Ришельё градоначальником Одессы.