Дыханье ровного огня - [20]

Но и горе, и наказание надо суметь принять с достоинством. С каким достоинством приняли Наташка и её мать — и горе своё, и наказание — вот что вспомнила Настя…

Кто-то может предать тебя, но ты сам… но ты сама… Не предавай себя!

Удержи себя от предательства… Не смешивай себя с грязью.

«Не дай мне утопить себя в этом болоте. Господи… Господи, помоги! Не дай мне теперь… не дай мне теперь… предать саму себя, Господи…» — думала Настя.

Настя вытерла слёзы и перестала причитать.

«Нет, нельзя. Нельзя. Нельзя. Надо… надо что-то делать!»

Настя, Настя! Конечно, ты ещё не успела разобраться в том, как интересно устроены в жизни некоторые вещи и явления.

Например, так бывает: иногда, чтобы избавиться от чего-то ужасного, необходимо вкусить этого «ужасного» — полной чашей.

Такой полной, чтобы переливалось через край.

Почувствуешь себя на грани своих возможностей, на исходе своих сил… Дойдёшь до последней ступени своей зависти, до края своей гордыни, до края своей тоски…

Вернее, не так. Бог подведёт тебя к этой грани, к этой твоей грани, чтобы ты увидел бездну, лежащую за ней…

И, как не стоит силой врываться в светлые двери, так не стоит переступать той самой, критической своей грани, к которой подведёт тебя Бог.

Conditio, sine qua поп. Первый курс, латынь. Условие, без которого нельзя.

Отойди, не переступай своей критической грани, и это сделает тебя мудрым.

И только после того, как ты отступишь от этой грани, — ты почувствуешь себя свободным.

Надо внимательнее посмотреть вокруг.

На Поливину: после чего она, наконец, говорит своё «простите».

На Ипатьеву: после чего она сама уходит от Серёжки.

На весь мир…

Надо быть внимательнее…

Надо разглядеть тот край, который у каждого свой…

Conditio, sine qua non.

Спасибо, Господи.

«Не смешивай сама себя с грязью. Не топи себя в болоте. Не предавай сама себя!» Казалось, что эти слова просто появились сами. Это был — как бы ответ. Ответ оттуда, с небес.

Настя не думала, а смотрела на эти слова со стороны. Потом она протянула руки к этим словам, потрогала их, погладила их, и приняла их в самую глубину своего сердца.

Что-то изменилось там, внутри…

Настя встала и подошла к окну.

«До конца… Я себе верю, и пойду до конца. Пойду до конца, даже если там, впереди, не ждёт меня хорошего ничего. Я просто буду знать, что я не от тоски в угол забилась, а до конца пошла. Не в болото с тоски я упала, а пыталась построить переправу. Или мостик…»

Настя представила себе это болото, и эту переправу — тоненький деревянный мостик, пролегающий через тьму.

И Настя улыбнулась.

«И даже если не получится ничего — всё равно это будет не от трусости моей, не от сомнений, не от тоски. А от чего? От Бога, наверное. Но не от тоски!»

Насте показалось, что Костик улыбается ей в ответ.

«Я люблю тебя, и я себе верю — мысленно сказала Настя Костику. — Я верю! Господи, помоги!»

Господи, помоги нам! Даже если мы не знаем Тебя, и не верим Тебе… Вернее, думаем, что не знаем, и думаем, что не верим.

Помоги нам, Господи!

Помоги нам, когда мы горды и заносчивы. Когда мы лживы. Когда навязчивы и завистливы.

Помоги нам, Господи, когда мы — тоскливы и слабы.

Дай нам мудрости, Господи! Помоги нам разглядеть, для чего Ты ставишь нас в наши неразрешимые ситуации.

И для чего Ты заставляешь нас смеяться и плакать.

Помоги нам понять, для чего Ты заставляешь нас переживать все наши немудрёные, и мудрёные истории.

Истории нашего детства, истории нашей любви, истории нашей жизни…

И Настя встала со стула, поправила свою чёрную кофту, пригладила перед зеркалом свои непокорные волосы.

Потом она повернулась, и спокойно спросила Зинку:

— Сколько стоит билет до Североморска?

Эпилог

Освободившись от своей подруги, а вернее, освободившись от своей зависти, Зина Ипатьева расцвела и похорошела. Она быстро вышла замуж — в середине шестого курса.

Вышла за курсанта из военно-медицинской академии, с которым познакомилась на танцах в общежитии.

Прошла с ним все тяготы его службы. Работала и в госпиталях, и в поликлиниках.

Родила сына, назвала его Сергеем. Не в честь любви — в честь дружбы.

И всю жизнь — благодарила Бога, и всю жизнь караулила себя, чтобы не начать снова завидовать — чему-нибудь, или кому-нибудь.

Танька Макарова вышла замуж за одноклассника, уже когда институт закончила. Вышла за простого, работящего парня. И работала участковым врачом в своём родном городе. Долго работала. Наверное, и сейчас работает.

Трое детей родилось у Таньки Макаровой — старшим был сын, а потом появились две девочки, близняшки.

Святослав снова промелькнул в её жизни, когда сыну было года четыре. Мать Святослава позвонила Танькиной матери. Она спрашивала, замужем ли Танька. Может ли Танька приехать и помочь Святославу.

Потому что Святослав спивался. Он так и не нашёл себя, не нашёл применения своим недюжинным способностям.

Поплакала Танька, а утром встала, и повела сына в сад, а сама — на работу пошла.

А в выходной — пошла в церковь, как всегда. И свечу поставила, за здравие раба Божьего Святослава.

Ставила Танька, а вернее, Татьяна Петровна, в жизни своей много, много свечей. За всех своих близких, за всех своих больных и за всех своих старых друзей.