Дыханье ровного огня - [16]

От этого было ей больно.

И ещё одно. Ей казалось, что за всем поведением Костика, и даже за письмом его, ощущалась та же неуверенность, и те же сомнения, что и у неё самой.

«Одинаковые мы с ним, одинаковые! — подумала Настя. — И не только тем, что бабушки растили нас. Мы оба боимся. Себя боимся, наверно. И чувства своего боимся, и не верим себе. Знаем, как быть должно — а оно не так! И мы — боимся… Я-то уж точно — трушу, просто трушу. Не верю в то, что всё будет хорошо. И поделать с собой ничего не могу».

Настя закрыла глаза и представила себе, как она берёт билет, и едет туда, в этот Се-вероморск… Как встречает Костика со службы… Как они ужинают… И дальше… дальше…

«Может, другая девчонка уже давно сделала бы так… Давно бы к нему поехала. А я? Точно, как мы с Макаровой говорили — тормоз я! Я просто — вечный тормоз!»

Что поделаешь! Настя ты Настя, представитель рода человеческого! Нет у нас мудрости — отличать истинное от ложного, и часто, нет у нас терпения — дождаться истинного.

Вот так, в основном, и действуем мы в жизни своей — старым, болезненным методом проб и ошибок. Шишки набиваем…

Так и действуем — потихоньку, с болью и слезами, обучаясь, всё-таки, хоть немного отличать правду от лжи.

Причём не стоит обольщаться — пробы и ошибки бывают у каждого только свои, собственные.

Такие вот невесёлые размышления, насчёт «вечных тормозов», одолевали Настю, пока она не заснула.

Ей приснилась Наташка Поливина, в белой лисе. Наташка стояла и смеялась, указывая пальцем на Настю.

Настя пыталась спрятаться от этого смеха, но никак не могла.

Серёжка же, вместе с Костиком, стояли как бы поодаль. Настя пыталась дотянуться до них, и тоже не могла.

Не могла, не могла… Сон прервался.

Настя проснулась глубокой ночью, что случалось с ней очень редко. Обычно спала она, как убитая. И не видела никаких снов.

Настольная лампа на её тумбочке горела. Девчонки спали. Настя встала и подошла к окну. За окном простиралась зима.

Пожалуй, Настя любила зиму больше других времён года. Любила именно за это — за чистоту и белизну. За снег.

Настя смотрела в окно, и не могла оторвать глаз от того, что там происходило.

В мерцающем свете фонарей падал тихий, волшебный снег. Снежинки летели плотным потоком, и временами казалось, что снег — не падает сверху вниз, а взлетает снизу вверх.

Настя усмехнулась тому, что снег летел снизу вверх.

Какое чудо!

Да, так оно и есть. Чудо!

Очень часто нам кажется… нет, мы просто уверены в чём-то. Особенно, если нам твердили об этом с детства.

Всё должно быть только так, как должно быть!

Мы и представить себе не можем, что, может быть, дело обстоит совсем иначе! И даже — просто наоборот! Нет, говорим мы себе — разве можно сомневаться, что снег падает сверху вниз?

Но почему же я вижу, что снег летит ввысь? Как же всё происходит на самом деле? Вот вопрос, вот в чём вопрос.

Как же больно нам бывает, когда мы узнаём, что в жизни бывает всё так перепутано… и так неожиданно… И совсем не так, как нас учили.

Я твёрдо знаю только одно: правда — она, несомненно, есть. И, несомненно, её следует искать.

Настя написала ответ вечером следующего дня.

«Здравствуй, Костик!

Я долго ждала письма от тебя. Сказать по правде, я ещё писем от парней не получала ни разу. И никакого другого парня у меня нет. Это честно.

Мне очень жаль твою бабушку. Мы с тобой одинаковые. Я даже не могу себе представить, что со мной будет, если вдруг с моей бабушкой случится что-нибудь.

Дорогой Костик! У меня действительно никого нет, только ты. О тебе я думаю, тебя вспоминаю каждый день. И не хочу, совершенно не хочу никого другого искать.

Но я не могу дать тебе ответа — прямо сейчас. Если можешь — приезжай.

Я тоже поздравляю тебя с Новым годом. Я желаю тебе хорошей службы. А нам с тобой — я желаю счастливой и долгой жизни. Знаешь, как в сказках: „Они жили долго, и умерли — в один день“.

Я тоже тебя обнимаю и целую. Твоя Настя».

Утром Настя положила запечатанное письмо на тумбочку к Поливиной и ушла в институт.

С Серёжкой она не простилась. Да и никто из девчонок — не простился.

Счастливый и довольный, Серёжка уехал в свой Североморск. Наташка ничего ему не сказала.

Её роман с Димкой — продолжался.

Глава 9

Пролетели и декабрь, и январь. Закончилась зимняя сессия.

Наташка не поехала к мужу на зимние каникулы, а поехала домой, к родителям. Причина была, что называется, налицо.

Вернее, на тело.

Была Наташка беременна, примерно на четвёртом-пятом месяце. Животик был уже заметен.

И то, что она обманывала Серёжку, уже будучи беременной, было ещё более грустно.

Родители вызвали Серёжку телеграммой. Драма разыгралась там, дома у Наташки. Наташкин ребёнок был — от Димки. Наташка подала на развод.

В институт Наташка явилась с опозданием примерно на месяц. Приехала — уже с шестимесячным животом, подурневшая, погрузневшая, отёчная.

Разведенная и беременная.

Димка вел себя сначала неплохо. Выводил Наташку гулять, и даже обещал подать заявление в ЗАГС. «Вот только родителям напишу, — говорил он. — Вот только ответ от родителей получу…»

А Наташка переносила беременность тяжело, очень тяжело. У неё было плохо с почками. Неделю — училась, неделю — в больнице лежала. Ближе к родам состояние её резко ухудшилось.