Дьявол Цивилизации - [13]

А между тем Алексей Иванович Моторин никогда раньше и не помышлял о возможности такого поворота своей судьбы. Еще работая начальником отдела в Главэлектро, где начальствовал Артемьянц, он, что называется, был при деле. Колоссальная работоспособность, ясная голова, весьма богатый опыт предшествующей работы на сложных энергетических производствах и, главное — высокая результативность его труда — все это снискало Моторину большое уважение не только товарища Артемьянца, но и заместителей министра, да и самого министра, пожалуй.

Был Алексей Иванович человек стремительный, заводной, безделья не то что не терпевший, но просто не переносивший. Он непрестанно был в разъездах то по заводам, производящим оборудование для электростанций, то по самим электростанциям, где любил устраивать большие и непременно шумные совещания, учил «провинциалов» и сам у них учился. Поездки на подшефные производства, как правило, кончались обширными застольями с тостами, речами, благословениями.

Обычно сразу же после приезда он стремительно входил в кабинет к Артемьянцу, не считаясь, с тем, был ли кто у него или нет, плотно усаживался в жестковатое красное полукресло у стола начальника Главка и значительно произносил:

— Я приехал, Артур Николаевич!

Лицо при этом имел строгое и сугубо деловое и смотрел прямо перед собой на обшитые красным дерматином, в тон мебели, навесные панели на стене.

— Я слушаю тебя, Алексей, — с большим уважением тихо произносил начальник Главка, сильно по-армянски горбоносый и густо загоревший, поскольку недавно вернулся из поездки в родную Армению. Он сидел, артистически, вольно откинувшись на спинку кресла, и посасывал кусок рафинада, который то и дело макал в стоявший на столе стакан чаю. Звуки посасывания и причмокивания создавали какую-то по-особенному располагающую обстановку, и Моторин, что называется, выкладывался в своей отчетной речи, то и дело высвечивая ее целым роем блестящих идей и, предложений, коими запасся в провинции.

— Спасибо, Алексей! — с подчеркнутым уважением говорил ему начальник Главка и потом, как и ранее неоднократно, на совещаниях, балансовых комиссиях, коллегиях не упускал случая повторять: — Алексей сказал… Я ему очень доверяю… Это очень сильный работник… Он так много сделал для нашего Главка… И, вообще, что бы мы без тебя делали, Алексей?..

А дела и впрямь шли недурно. Моторин ворочал миллионами рублей капитальных вложений и сотнями тысяч тонн технологического оборудования, был человеком незаменимым и вездесущим.

Но время шло. Программа энергетического строительства от года к году разрасталась, и настал такой момент, когда Алексей Иванович Моторин понял — надо делиться. То есть — часть груза, который вез его отдел, надо было передавать Главку комплектации, который десятилетиями специализировался на поставках для энергетики общепромышленного, оборудования: насосов теплообменных аппаратов, трубопроводной арматуры и прочей мелочи.

Мотирин долго вынашивал себе эту, внезапно посетившую его, идею и наконец высказал ее Артемьянцу. Тот, посасывая сахарок и сморщив лоб, будто осененный наитием и постепенно светлея лицом, протяжно произнес:

— Так это же идея, Алексей!

— Идея, Артур Николаевич!.. — подхватил Моторин — Больше того: единственное наше спасение. Или, в противном случае, мы будем раздавлены своей же, непомерно возросшей, работой.

— Я сегодня же доложу министру, Алексей, светлая ты моя голова! — сказал Артемьянц, спешно сунув ноздреватый кусок рафинада в рот, и, смачно, с обильной слюной прохрумкав, проглотил, дернув кадыком.

Начальник Главка по-спортивному легко выскочил из кресла, накинул на плечи пиджак и, от избытка чувств слегка пританцовывая, направился на «чистую половину», то есть туда, где сидели министр и его многочисленные заместители.

На коллегии министерства, которая вскоре состоялась, начальник Главного управления комплектации Дубов, древний, уставший, но достаточно агрессивный старик с парезом левого века, встретил предложение Артемьянца в штыки. Он резко встал, высоко и немного назад вскинув голову, словно пытаясь стянуть с левого глаза безвольно нависшее веко, и буквально завизжал, обращаясь к министру:

— Я никак не могу это допустить! Мой Главк, вы знаете, Сидор Иванович, загружен до предела…

— Знаю, — перебил его министр и постучал карандашом по столу! — Но что ты так раскричался, товарищ Дубов?.. Не хочешь нагружаться? Стар стал?.. Так и скажи… Мы тебя сменим..

Дубов поперхнулся визгом. И уже глуховатым, надтреснутым голосом, в котором чувствовалась затаенная ярость, сказал, еще выше вскинув голову, чтобы получше рассмотреть Артемьянца левым глазом, который чуть виднелся из-под опущенного века.

— Я не боюсь нагружаться, Сидор Иванович. — И, помолчав, вдруг решительно добавил: — Я готов, Сидор Иванович, взять себе все технологическое оборудование, но… при одном условии… Если мне передадут отдел товарища Моторина с ним вместе… Видите, я не стар еще… Я готов нагружаться…

У сидевшего неподалеку Моторина похолодело в груди. Такого поворота дела он не ожидал. Алексей Иванович впился глазами в Артемьянца, внушая ему верность, но тот будто не чувствовал его взгляда.