Дворец райских наслаждений - [244]

— Я вас вообще не слушал. И не собираюсь, — ответил доктор. — Я отказываюсь вам помогать.

— Как пожелаете, — ответил Генри, — но мне пора. — Он подобрал винтовку, взобрался на тендер и оглянулся. Аиртон с несчастным видом по-прежнему сидел на полу трясущейся кабины.

— Слушайте, доктор, вам надо мне поверить. Прошу вас. Я это делаю ради всех нас.

— Вы убийца! — покраснев от ярости, закричал Аиртон.

Генри тяжело вздохнул. Он быстро спустился с задней стороны тендера и на мгновение замер перед мотавшейся из стороны в сторону сцепкой, поджидая удачный момент, чтобы перескочить на соседний вагон, в котором были лошади. Взобравшись по лестнице на крышу, Генри, покачиваясь, побежал вперед, снова на мгновение застыв перед следующим вагоном, в который, как и в первый, тоже загрузили лошадей. Из-под крыши доносились сопение и стук копыт, когда кони переступали с ноги на ногу. Генри помчался дальше. Добравшись до края, он спустился по лестнице. В следующем вагоне ехал мандарин. Прижавшись к стене, он проверил магазин и снял ружье с предохранителя. Глубоко вздохнув, он повернул дверную ручку и ворвался внутрь.

В ту же самую секунду он понял, что опоздал. Мандарин лежал, привалившись к дальней стене. Из раны на груди сочилась кровь. Над ним нависал казначей Цзинь, сжимавший в тонкой холеной руке револьвер. Слева послышался какой-то звук. Генри быстро повернул голову и увидел перепуганных жен мандарина, сбившихся в кучу на полу. Меннерс снова кинул взгляд на Цзиня и понял, сколь страшную совершил ошибку, позволив себе пусть даже на долю секунды выпустить казначея из виду. Старик уже успел поднять руку и направить на него пистолет. Два выстрела прогремели одновременно.

* * *

Доктор в панике уставился на рычаги управления трясущегося стального чудовища, которое мчало поезд вперед. Аиртон обеспокоенно выглянул в окно кабины, с ужасом ожидая, что увидит лежащее на рельсах дерево. Слава Богу, дорога на этом участке идет прямо, а откосы не такие крутые. Вот и славно. Аиртон не знал, что ему делать. Воображение рисовало картины того, что сейчас могло происходить в вагоне мандарина. Надо скорей туда бежать. Но как? Оставить паровоз без управления? Меннерс маньяк, безжалостный убийца, а он, Аиртон, и пальцем не пошевелил, чтобы его остановить. Он даже не пытался. Но что, что же он мог сделать?

Ритмичный стук колес сменился металлическим лязгом — грохочущий поезд влетел на перекинутый через речку мост. Локомотив затрясло из стороны в сторону. Доктор в ужасе замер и вздохнул с облегчением, только когда возобновился привычный перестук, а бурлящий поток остался позади.

Он видел, как Меннерс управляет поездом. Мерзавец то и дело передвигал несколько рукояток. Вот одна — он ее назвал инвертором. Почему инвертором, если поезд обычно едет вперед? И что с этим инвертором делать? Куда его двигать? Вверх или вниз? Или оставить как есть? Доктор ощутил собственное бессилие. Он был в отчаянии.

Ему никогда не справиться с управлением. Паровоз надо остановить. Ведь они наверняка уже успели оторваться от солдат и майора Линя? Вряд ли они кинутся в погоню. Впрочем, плевать. Аиртону просто хотелось остановить состав.

А у него получится? Меннерс что-то говорил о тормозном рычаге. Но которая из этих рукоятей тот самый рычаг? Вон тот красный — точно дроссель, им регулируют скорость. Что будет, если он потянет за него? Поезд сбавит скорость? А что в это время делать с инвертором? И вообще, надо ли вообще с ним что-нибудь делать?

Нет, он не справится. Куда ему. Довольно ломать дурацкую комедию. Что он вообще здесь делает? Он, доктор, думает о том, чтобы управлять поездом? Может, наилучшим поступком будет оставить все как есть? Бросить паровоз, оставить кабину машиниста и пойти назад. Какая разница: что он есть в кабине машиниста, что его нет — все равно толку никакого. С тех пор как Меннерс оставил его здесь одного, он ни к чему не притрагивался. Доктор решил, что должен вернуться назад. Он должен как-нибудь, еще непонятно как, пробраться по раскачивающимся вагонам и тендеру. Меннерс проделал это с легкостью. Конечно, возможно, будет уже слишком поздно и ему не удастся остановить мерзавца и спасти мандарина… но он обязан позаботиться о своей семье. Это его долг. Он должен вернуться и спасти родных и близких от этого маньяка, сумасшедшего, убийцы. Аиртон задумался. А что, если впереди на путях еще одно дерево? Если поезд сойдет с рельс, они все могут погибнуть. Ничего не поделаешь. Он должен остановить поезд.

Он снова поглядел на рычаги, лихорадочно пытаясь вспомнить, что делал Меннерс для того, чтобы остановить состав. Он совершенно точно потянул вон тот рычаг дросселя, а еще дернул вон за ту рукоятку. Точно, точно, кажется, Меннерс говорил, что это пневматический тормоз. При чем здесь пневматика, если локомотив работает на пару? Ладно, забыли. Он закрыл глаза и сбивчиво начал молиться. «Господи… Господи, прости меня за то, что я сейчас собираюсь сделать в неведении своем. Не лишай нас милости Своей, Господи, и спаси нас. Спаси нас». Спаси меня. Спаси меня и избавь от ответственности за управление этим чудищем.