Дворец райских наслаждений - [242]

Мандарин ненадолго заглянул в кабину машиниста и поздравил Генри с их успешным побегом.

— Вы, Ma На Сы, великолепно справились с вашей задачей, и я у вас в долгу, — произнес он. — После того как мы закончим наши дела и расстанемся, мне будет вас не хватать.

Генри хотел поведать ему о том, что слышал Лао Чжао, но не мог — неутомимый Цзинь Лао не отходил от мандарина ни на шаг.

Генри услышал, как доктор с майором Линем о чем-то препираются, и спустя мгновение с удивлением увидел, как двое солдат отвели протестующего Аиртона к паровозу и велели ему лезть в кабину машиниста.

— Только не надо думать, что я здесь по своей воле, — раздраженно пробормотал Аиртон, заметив, как Генри изумленно поднял брови. — Меня пробирает отвращение при одной мысли о перспективе находиться рядом с вами, но ваш дружок майор Линь решил, что вам потребуется моя помощь. С чего это он взял — ума не приложу. Кажется, ему плевать на то, что мне надо присматривать за ранеными.

Генри переглянулся с Лао Чжао. Погонщик сплюнул.

— Похоже, они гонят из стойла лишних мулов, — многозначительно пробормотал он.

— Что это значит? — резко бросил доктор.

— Ничего, — ответил Генри. — Если вы действительно хотите помочь, я покажу, что вам надо делать.

Когда все снова забрались в поезд, Генри стравил пар, повернул инвертор и потянул на себя рукоять регулятора. Поезд тронулся с места. Когда они въехали в туннель, Генри дернул за шнур. Раздался протяжный свист, потонувший в реве и грохоте несущегося в темноте поезда.

Пять минут спустя они выехали из туннеля. Их окружил зеленый полусумрак — не чета яркому солнечному свету, заливавшему оставшуюся позади долину. Здесь, в самом сердце лесов, покрывавших Черные холмы, темные ели, вздымавшиеся по обеим сторонам высоких насыпей, склоняли над дорогой вершины, образуя арку; порой деревья сменяли скалы, и тогда дорога, казалось, становилась еще уже. Генри, высунувшись из кабины, вглядывался в пути, бегущие через загадочный полумрак.

— Может, уже пора приниматься за дело? — заорал Лао Чжао, стараясь перекричать стук колес. — Если бы я на вашем месте собирался обстряпать какие-нибудь черные делишки, то выбрал бы именно это чертово место. Оно как раз для этого подходит. Им, кстати, оно тоже может понравиться.

— О чем он? — спросил доктор.

Поезд, громыхая, несся вперед. Генри смотрел вдаль, лихорадочно пытаясь сообразить, что же ему делать. Он мог под любым предлогом остановить поезд, но майор Линь может что-нибудь заподозрить и окружить локомотив солдатами, точно так же как он уже сделал в предыдущий раз. Генри понял, что теперь весь его план зиждется на одной-единственной шаткой надежде. Словно в талисман, Генри вцепился в воспоминание о разговоре с мистером Боуэрсом, который однажды ему пожаловался, что на этом участке на дорогу нередко падают деревья. Боуэрс настаивал, чтобы Генри уговорил Фишера отправить бригаду вырубить лес по обеим сторонам путей. Он пообещал передать просьбу Фишеру и, конечно же, обо всем позабыл, поэтому лес так и остался стоять. Последний состав прошел по этой дороге шесть недель назад. С тех пор ее никто не осматривал.

— Доктор, — произнес Генри, растягивая слова, — вы любите молиться. Если хотите чем-нибудь помочь, молитесь, чтобы на путях лежало дерево.

— Теперь вы уже оба несете вздор, — промолвил Аиртон. — Вы что, насмехаетесь надо мной?

Поезд проехал продуваемый всеми ветрами поворот. Впереди показался заросший деревьями выступ, показавшийся Генри весьма многообещающим, — но, увы, путь был свободен, а на рельсах ни веточки. Лао Чжао, тяжело дыша, спрыгнул с тендера в кабину. Ни доктор, ни Генри не заметили, как он уходил.

— Все как мы и думали, — сухо проговорил погонщик. — Похоже, времени мало.

— Черт возьми, нам нужно дерево! — рявкнул Генри.

— Вы чего? Что-то замышляете? — со злостью в голосе спросил Аиртон. — Замышляете, я же вижу! Сговорились с майором Линем. Плетете заговор против мандарина. Я все знаю!

— Слава Богу, — вздохнул Генри. — Держитесь!

Он потянул рукоятку пневматического тормоза, одновременно полностью перекрыв регулятор. Теперь колеса были надежно зафиксированы. Они отчаянно завизжали о сталь рельс, рассыпая во все стороны взметнувшиеся на высоту кабины фонтаны искр. Состав сотряс страшный удар, по всему поезду прокатилась судорога, и он, скользнув вперед еще немного, наконец остановился. Лао Чжао повернул тормозное колесо тендера. Громыхнув, застыли вагоны. От резкого торможения доктора и солдатика швырнуло вперед. Генри и Лао Чжао потребовалось приложить все свои силы, чтобы устоять на ногах. Сложно было вообразить творившийся в вагонах хаос. Генри выглянул из кабины — передний скотосбрасыватель замер в футе от небольшой ели, лежавшей на путях.

— Да, доктор, боюсь, мы кое-что замышляем, — сказал Генри, поднимая Аиртона на ноги и разворачивая лицом к себе, — и я буду очень признателен, если вы будете держать рот на замке. Кстати, чувствуете? Чувствуете — это мой револьвер, который упирается вам в печенку. Так что прошу вас, не стройте из себя героя и не делайте глупостей, о которых впоследствии вам придется пожалеть. Знайте, я на вашей стороне, пусть даже это не бросается в глаза.