Дворец райских наслаждений - [246]
Все это время мандарин не сводил с доктора раскосых глаз. На его лице появилась тень улыбки.
— Значит, дайфу, вы не сможете сотворить для меня чудо, как ваш Иисус?
— Друг мой, вам нельзя разговаривать, — прошептал Аиртон.
— Рад, что ты все еще зовешь меня другом, — мандарин говорил с трудом, выговаривая каждое слово на глубоком вдохе. — Надеюсь, тебе понравилась поездка. Помнишь, ты рассказывал мне о разбойниках, которые нападают на поезда? Наверное, ты и не мог представить, что однажды сам… — он устал и замолчал. Потом он закашлялся. По подбородку сбежала толстая струйка темной венозной крови.
Аиртон сжал ему руку. Мандарин, смеживший от боли веки, снова открыл глаза и улыбнулся.
— Если бы ты смог мне принести немного воды… Я был бы признателен… — выдавил он.
— Ох, да-жэнь, ну конечно же, — пробормотал доктор. — Как же я не подумал…
Мандарин потерял очень много крови, отчего, должно быть, ему очень хотелось пить. Жестом приказав одной из женщин подержать у раны свернутый пергамент, Аиртон заметался по вагону в поисках воды и не нашел ничего лучше чайника с холодным чаем. Налив чай в чашку, доктор прижал ее к губам мандарина. Он благодарно вздохнул, хотя выпил совсем немного.
— Я хочу, чтобы ты знал, — прошептал он. — Мне всегда нравилось с тобой разговаривать. Ты мне многое открыл. Правда. Ты ясно понимаешь, каким должен быть мир.
— Да-жэнь, — прошептал доктор. По его щекам текли слезы.
— Но тебе всегда недоставало практичности, — улыбнулся мандарин. — В отличие от меня, — он закашлялся, а может, попытался рассмеяться. Изо рта снова полилась кровь. — Мой бедный дайфу. Как же тебе тяжко пришлось. Но, может быть, я тебя все-таки кое-чему научил? Как быть практичным. Перед концом. А?
Он закрыл глаза и тяжело задышал. Аиртон вытер с его лица кровь и капельки пота, покрывавшие брови, и почувствовал, как мандарин крепко сжал его руку. Вдруг он широко открыл раскосые глаза и свирепо уставился на доктора. Мгновение спустя хватка ослабла.
— Сейчас уже все равно, — выдохнул он, — мы лишь пешки, беспомощные пешки в руках безжалостной судьбы. Погибнуть… вот так… нелепо, — тело затряслось в судорогах, в легких забулькала кровь. Наконец мандарин глубоко вздохнул и умер.
Доктор Аиртон закрыл вперившиеся в него глаза. Завыли женщины.
Он встал, не обращая на них никакого внимания. Следуя профессиональной привычке, он решил осмотреть два других тела. Доктор не сомневался, что казначей мертв, как, собственно, и скорчившийся у сундуков Меннерс. Судя по всему, его убил Цзинь, после того как Меннерс хладнокровно застрелил мандарина. Видимо, уже падая, Меннерс выстрелил в ответ и попал точно в цель. Повезло. Впрочем, Меннерсу вечно везло с интригами и авантюрами. «Только не в этот раз, — подумал доктор, склоняясь над ним. — Все. Теперь, слава Богу, интригам конец». Он откинул в сторону засыпавшие Генри слитки. Как, ну как из-за такой дряни, такой мишуры можно убивать людей? Доктор перевернул Генри и увидел рану в паху. Меннерс потерял очень много крови. Механически доктор пощупал пульс и замер. Вскочив на ноги, он уставился на изломанное тело, лежавшее на полу. По спине пробежал холодок.
— Господи Боже!
Что же ему теперь делать? Убийца был все еще жив.
Еще до того как Генри остановил поезд, Линь и Цзинь Лао вошли в вагон доктора. Майор связал Нелли, Фань Имэй, Мэри и детей, пока казначей держал их под прицелом револьвера. Перед тем как отправиться к мандарину и выдвинуть последний, роковой ультиматум, майор с казначеем, чтобы их никто не побеспокоил, решили принять меры предосторожности. Нелли, ближе всего лежавшая к вагону мандарина, услышала из-за двери выстрел. Он прогремел вскоре после того, как с путей убрали дерево и поезд снова тронулся в путь. Прошло довольно много времени, бахнуло еще два выстрела, и надолго наступила тишина. Все это Нелли пыталась рассказать супругу, который сейчас в спешке ее развязывал, но Аиртон не слушал. Он не желал ничего слушать. Он и так обо всем знал: и о злодействе, совершенном Меннерсом, и о страшной обрушившейся на негодяя каре, и не собирался принимать в расчет никаких фактов, которые бы противоречили его точке зрения.
Да и вообще, он уже решил, что должен спасти свою семью. Они быстро отсюда уедут. Когда доктор вышел из вагона мандарина, он столкнулся с Лао Чжао и приказал ему седлать лошадей. Надо убраться подальше от этого поезда смерти. Подальше и побыстрее, потому что Линь с солдатами наверняка идут в их сторону по путям и скоро уже будут здесь.
Нелли спросила его о Меннерсе, и он в первый раз в жизни солгал ей, ответив, что Меннерс мертв. Аиртон сказал супруге, что теперь он сам позаботится об их безопасности, и решил, что им крайне важно оставить поезд. Немедленно.
В выражении его лица было нечто настолько дикое, что ему никто не стал возражать. Молча, один за другим они вылезли из вагона и остановились в ожидании Лао Чжао, который должен был привести лошадей. Элен была ошарашена и еле двигалась, поэтому Нелли и Мэри пришлось уделить ей все свое внимание. Девушка немного пришла в себя, только когда ее усадили на лошадь. Казалось, к ней вернулись воспоминания о былых конных прогулках. Не спрашивая, почему они уезжают и куда собираются направиться, она крепко сидела в седле, ожидая, когда прозвучит команда трогаться в путь. Все уже оседлали лошадей, и тут доктор вдруг вспомнил, что забыл свой медицинский саквояж. Забравшись обратно в вагон, он увидел Фань Имэй, стоявшую в дверях, которые вели в купе мандарина.
