Дворец райских наслаждений - [215]

Она закричала, стала брыкаться, но сквозь кляп доносились лишь стоны. Еще один человек схватил ее за ноги и развел их в стороны. Еще пощечина. Еще одна. И еще. Вспышки боли следовали одна за другой. Она почувствовала, как у нее перехватывает дыхание, опустившаяся на живот и грудь тяжесть вдавила ее в ковер, грубая шерстяная ткань и латунные пуговицы царапали кожу. Ее щек коснулось дыхание мужчины, а в ноздри ударила чесночная вонь. Когда к девушке вернулось зрение, в нескольких дюймах от своего лица она увидела полные ненависти глаза Линя. Элен почувствовала, как пальцы мужчины шарят по ее телу, и изо всех сил попыталась его стряхнуть, но ее руки и ноги крепко прижимали к полу так, что она не могла пошевелиться. От неожиданной резкой боли перехватило дыхание. Майор Линь, словно обезумевший зверь, двигался внутри нее, разрывая, преодолевая сопротивление непокорной плоти. Дергаясь на девушке, майор издавал приглушенное рычание, на лицо закапала слюна. Снова боль — дикая, ослепляющая. Полилась кровь. Линь преодолел последнее препятствие, и теперь тело девушки содрогалось от резких обжигающих толчков. Она чувствовала внутри себя его член, терзавший, мучивший ее, вышибавший из нее дыхание. Майор тяжело дышал, стараясь входить поглубже. Казалось, время остановилось, а весь мир сузился до размеров кошмара, окутанного болью и стыдом.

Из-за плеча насильника она видела потолочные балки, лицо рябого китайца, прижимавшего ее руки к полу, а самым краем зрения — Генри, который, покраснев от натуги, силился разорвать путы. Его глаза полыхали от отчаяния и ненависти, он что-то мычал сквозь кляп, но что — она не могла разобрать. Однако с тем же успехом и китаец и Генри могли находиться на другой планете — они не имели для нее никакого значения. Осталась только боль. Каждый резкий толчок лишал девушку частички оставшегося самоуважения.

С беспредельной ясностью она представила, как ее секут в актовом зале школы; а все, кого она знает, тычут пальцами в ее обнаженное тело, глумятся и поносят ее. Майор Линь кончил, и она почувствовала, как в глубины ее тела хлынуло его мерзкое, отвратительное семя. Толчки прекратились, и майор без сил привалился ей на грудь. Разрывавшая, терзавшая ее твердая дубина обмякла, превратившись в вялый кусок омерзительной плоти, перемазанный спермой и кровью. Она почувствовала, как по ноге потекла холодная струйка, и стала задыхаться от стыда и ненависти к самой себе. Как же ей жить после того, что случилось?

Майор Линь поднялся и, натянув брюки, в последний раз кинул насмешливый взгляд на изнасилованную девушку. Жэнь Жэнь и Обезьяна отпустили ее, но она все так же неподвижно лежала, раздвинув ноги. Бедра девушки были перемазаны кровью, на деревянный пол сбегал тоненький розоватый ручеек. Линь плюнул, попав ей в живот. Она не обратила внимания. Он повернулся к Меннерсу, который уже перестал вырываться.

— Да-жэнь велел тебя не трогать, — сказал он Генри. — А про твою потаскуху не обмолвился и словом. Ты ведь сам сделал девку шлюхой, отдав ее мандарину. Так что считай, я просто был одним из ее клиентов. Я поступил с ней так же, как ты с моей девкой. Думаю, Ma На Сы, теперь мы в расчете.

Он повернулся, собравшись уходить, но вдруг остановился, будто о чем-то вспомнив. Сунув руку в карман, он вытащил горсть медяков.

— Какой я рассеянный, — произнес он. — Совсем забыл расплатиться, — с этими словами он швырнул монеты под ноги Генри и вышел, не сказав больше ни слова.

С Элен остались Жэнь Жэнь и Обезьяна. Посовещавшись, они решили кинуть жребий. Обезьяна загадал решку и выиграл, поэтому Жэнь Жэню выпало держать девушку за плечи. Обезьяна стянул с себя штаны, встал на четвереньки и принюхался, изображая из себя собаку. Разбойник подурачился еще немного, потом ему надоело, и он набросился на девушку. Услышав донесшееся сзади мычание, Жэнь Жэнь с Обезьяной оглянулись. Генри снова бился в путах, тщетно пытаясь освободиться. Жэнь Жэнь с Обезьяной посмотрели друг на друга, рассмеялись и вернулись к прерванному занятию.

Элен снова почувствовала боль, вторжение в ее тело и отвращение. На этот раз, изломанная и ослабевшая от боли и стыда, она не стала сопротивляться, но Генри видел, как по ее щекам, покрытым ссадинами и смазанным макияжем, текут слезы. Тощие ягодицы Обезьяны содрогнулись, и все было кончено.

— Думаешь, я захочу соваться в дырку, после того как ее испоганили такие скоты, как вы? — осклабился Жэнь Жэнь. — А ну переверни ее.

Жэнь Жэнь и Обезьяна грубо перевернули девушку на живот. Жэнь Жэнь рывком поставил ее на колени и, стянув штаны, принялся прилаживаться сзади промеж разведенных бедер, но тут кляп выскользнул у девушки изо рта. Элен была настолько оглушена, что прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что ее рот свободен. От новой дикой боли и осознания того, что с ней сейчас делают, она закричала, издав пронзительный вопль, эхом отразившийся от стен комнаты и коридора. Она кричала снова и снова, пока Обезьяна ударами кулаков не заставил ее замолчать. Он снова сунул ей в рот кляп, однако ее крики уже услышали, и из коридора донесся топот ног.