Другой Зорге. История Исии Ханако - [102]
В декабре 1956 года, когда Ханако посетила советское посольство, японская актриса Киси Кэйко объявила о помолвке с французским режиссером Ивом Сиампи. Летом 1957-го актриса и режиссер сыграли свадьбу в Париже, причем свидетелем со стороны невесты стал будущий нобелевский лауреат в области литературы Кавабата Ясунари. Эти события светской хроники никогда не заинтересовали бы Ханако, если бы вскоре после публикации книги Одзаки-младшего, в апреле 1960 года, Киси Кэйко, к тому времени уже настоящая звезда японского кино, не позвонила в дверь дома Исии.
Спустя семь лет, в интервью, данном во время ее визита в Москву в качестве гостя V Московского международного кинофестиваля, Киси Кэйко вспоминала: «Приблизительно через год после нашей женитьбы Ив Чампи[74] искал в Париже сюжет для новой постановки. Я написала ему из Японии о советском разведчике, рассказами о котором в свое время зачитывалась. Все материалы для фильма собирались мной или с моим участием. Мне удалось, пользуясь связями, получить на два дня из архива “Дело Зорге”, составленное агентами “кэмпэйтай” — японского гестапо времен войны…» Оставим на совести мадам Киси утверждение, что она видела некое секретное дело из секретного архива — трудно найти «киношников», которые не уверяют в том же самом, когда снимаются в любой картине, имеющей хоть какое-то отношение к истории. То же самое касается ее откровения по поводу того, что сюжет для нового фильма подсказала мужу она. Киси могла читать «рассказы» о Зорге, но и Сиампи мог увидеть в Европе фильм Харлана «Предатель Германии» и, имея противоположные бывшему нацистскому режиссеру политические взгляды и жену — актрису и японку одновременно, строить собственные планы по кинопроизводству.
Так или иначе, когда Ив Сиампи приехал в Японию для съемок совместного японо-французского фильма, носившего тогда пилотное название «Шпион Зорге. Ночь перед Пёрл-Харбором», в журналистских кругах поднялась шумиха. Для картины решили не писать оригинального сценария, а взять за литературную основу художественное произведение — книгу Ганса Отто Мейснера «Человек с тремя лицами». В октябре 1958 года вышел ее перевод на японский язык, получивший название «Шпион Зорге». Автором этой книги, как уже упоминалось, был человек, лично знавший Зорге, что усиливало доверие зрительской аудитории к картине, но Сиампи пошел еще дальше. Он предложил Мейснеру участие в фильме в качестве камео, то есть в небольшой роли самого себя, и это стало прекрасным маркетинговым решением, обеспечившим художественному фильму убедительность документального.
Все это Киси Кэйко сообщила, встретившись с Исии Ханако. Актриса специально приехала в Японию чуть раньше своего мужа. Она хотела выиграть время и получить возможность вживую пообщаться с людьми, причастными к делу Зорге, чтобы фильм получился как можно более правдивым. Но когда она сказала Ханако, что сценарий основан на книге Мейснера, Исии, читавшая это произведение, всерьез обеспокоилась. И, несмотря на то что визит к Ханако позиционировался как часть работы по сбору документального материала, разговор не стал слишком уж серьезным. В целом Киси Кэйко понравилась Ханако: красивая женщина, актриса. Она пришла в сопровождении фотографа из модного журнала, который непрерывно снимал ее в процессе разговора, но сама она отнюдь не выглядела жеманной. Скорее — слегка утомленной своей известностью, но готовой принимать ее как неизбежную часть профессии.
Ханако показала ей все материалы о Зорге, которые у нее имелись, подарила экземпляр своей книги, а Кэйко в ответ пообещала познакомить ее с мужем и Гансом Мейснером, когда те прибудут в Японию. На том они и расстались.
Это было в апреле, а с июня в газетах стали появляться сообщения о том, что съемки фильма начались. Исии, Каваи и Одзаки-младший, собравшись вместе, поехали в штаб-квартиру кинокомпании «Сётику» в надежде встретиться с режиссером или хотя бы разочек взглянуть на сценарий. Но, поскольку они о своем визите никого не предупредили, им не удалось застать съемочную группу на месте. Все сотрудники выехали на натурные съемки, прихватив с собой сценарий. Но в самой кинокомпании к неожиданным визитерам отнеслись с пониманием и предложили приехать позднее, чтобы успеть подготовить для уважаемых гостей дополнительный экземпляр сценария. В августе, прежде чем Ханако и ее друзья собрались нанести второй визит на кинофабрику, от «Сётику» пришло приглашение на официальную встречу, и Ханако вместе с Каваи на присланной за ними машине подкатили к зданию отеля «Синагава принс».
Там уже собрались толпы зевак и журналистов из всевозможных газет, журналов и издательств. Весь холл отеля был арендован для презентации кинокартины. Стояла страшная жара, но никто не уходил в ожидании главного явления — выхода Киси Кэйко. Она появилась, одетая в официальное кимоно на легкой подкладке, и, излучая приветливую любезность, проводила журналистов в специально подготовленную гостиную. Многие корреспонденты узнали Исии Ханако и бросились к ней и Каваи за интервью. Бывший «Ронин», среагировав на внимание прессы, немедленно заявил, что желает максимально объективного изложения дела Зорге, но, увидев сейчас актеров, которые сыграли в этом фильме, склонен полагать, что, вероятно, картина станет очередным вымыслом.
«Лицо» Японии хорошо знакомо всем: суши и сашими, гейши и самураи, сакура и Фудзи, «Тойота» и «Панасоник». Что скрывается на «Обратной стороне Японии», знают только специалисты. Политические скандалы и мир японских туалетов, причины популярности аниме и тайны мафии-якудза, японские свадьбы и надежды русских жен японских мужей, особенности японской географии и японского «боления» в футболе – стали основными темами книги журналиста и японоведа Александра Куланова.Второе издание «Обратной стороны Японии» пополнилось «Афтершоком» – запретными откровениями о японском менеджменте, необычными сравнениями русских и японцев и размышлениями о причинах аварии на атомной станции «Фукусима-1» – всем тем, о чем в Японии не принято говорить, но без чего представление об этой стране будет ложным.
За какие-нибудь четверть века Россия превратилась из страны, где воинские искусства Востока были под строжайшим запретом, в великую державу боевых единоборств, которые практикуют ныне около пяти миллионов человек, объединенные в десятки федераций, что позволяет говорить о самом массовом российском виде спорта. Но в том-то и дело, что японские будо — комплекс традиционных единоборств — никогда не были спортом! Чем они являлись в действительности на протяжении столетий? Что представляет собой личность современного Мастера и Наставника? В чем состоит преемственность канонов будо? Кому дано стать в XXI веке хранителем истинных традиций древних воинских искусств? И, наконец, кто же в Японии имеет право оценивать настоящих мастеров? Ответы на все эти вопросы мы найдем в книге А.
Первый советский военный нелегал в Токио и мастер боевых искусств Василий Ощепков позволял жене флиртовать с японскими офицерами, потому что знал, что с таким местом жительства, как у него, других шансов получить нужную информацию нет. Показания, данные на суде великим разведчиком Рихардом Зорге, журналисты назвали «путеводителем по ресторанам Токио», но карта удивительных перемещений «Рамзая» и членов его группы до сих пор хранит массу секретов. Воспитанный в Токио наставником наследного принца настоящий советский ниндзя Роман Ким написал о повседневной жизни японских разведчиков в Токио так, что невозможно поверить, что он не был одним из них и не собирался вскрыть себе живот перед императорским дворцом.Гении шпионских мест Токио: Ощепков, Зорге, Ким.
Ее звали Люся Ревзина, Ольга Голубовская, Елена Феррари. Еще имелись оперативные псевдонимы — «Люси», «Ольга», «Ирэн», были, вероятно, и другие. Мы знаем о ней далеко не всё, но и то, что установлено, заставляет задуматься. О том, например, какое отношение имела эта эффектная женщина с библейскими глазами к потоплению в 1921 году яхты генерала Врангеля «Лукулл», с легкостью приписанному на ее счет журналистами. И о ее роли в вербовке агентов для группы Рихарда Зорге в Токио. И о том, кем же она была на самом деле: террористкой, которую арестовывала ЧК еще в 1919-м, «преданным делу партии» агентом разведки или одной из последних поэтесс Серебряного века, дружившей с Горьким? Разочаровалась ли она в своем творчестве или принесла талант в жертву оперативной работе? И, возможно, главное: надо ли искать в ее судьбе подтверждения расхожей фразы «совпадений не бывает» или списать все несчастья на волю злого рока, без подозрений на заговор?..
Один из самых успешных советских писателей 1950–1960-х годов Роман Ким очень хотел, чтобы в нашей литературе появился герой, способный противостоять знаменитому Джеймсу Бонду. Несмотря на более чем миллионный тираж собственных детективов, он не смог выполнить эту задачу, зато успел поведать о своей жизни младшему коллеге — Юлиану Семенову, который описал приключения Кима и его напарника — Максима Исаева в романе «Пароль не нужен». Так Ким подарил нам Штирлица, но сам ушел в тень, во мрак, как думалось, навсегда.
Автор начинал писать эту книгу как исследование, посвященное судьбам репрессированных японоведов (из девяти главных героев книги семь - японисты). Но когда стали известны новые материалы об этих людях, оказалось, что все они без исключения были связаны с российскими или советскими спецслужбами. Кто-то, как Ощепков или Ким, были штатными сотрудниками разведки или контрразведки, кто-то — как Незнайко или Юркевич — были агентами, секретными сотрудниками. Поэтому, когда в ходе работы автору стала известна рукопись их современника, «японского разведчика русского происхождения» — Игоря Ковальчук-Коваля, сразу стало понятно, что рассказ о нем тоже необходимо включить в книгу: ведь это взгляд на те же самые события, тот же исторический фон, но с другой стороны, с изнанки.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.