Друг Толстого Мария Александровна Шмидт - [20]
Всякий раз, получая ваши письма, вызывающие живое представление о вашей жизни, чувствую к вам зависть.
Спасибо вам, милая Ольга Алексеевна, что так успокоительно пишете о себе. Это так радостно. О книгах я очень заботился, но, виноват, не знаю, что сделала Маша. Пусть она сейчас напишет. Целую вас обоих и сердечно люблю".
Вместе с этим прислано было большое письмо от Марии Львовны.
"Живем мы здесь хорошо. Дела очень много и, кажется, не бесполезного. Деятельность наша состоит вот в чем: мы об'езжаем и обходим окружные деревни, собираем сведения об их бедности, записываем, делаем списки самых бедных и потом в плохих, очень бедных, деревнях открываем столовые. Столовые эти открываются также в одном из самых бедных дворов, так как это очень выгодно. Топка и провизия от нас, только квартира и хлопоты готовки и печения хлеба хозяйские. Этот способ помощи удивительно прост и очень хорош. При существовании такой столовой в бедной деревне уж наверное никто не умрет с голода. Бедности здесь ужасающая. Ни у кого нет хлеба. Хозяйство мужицкое у всех в полном разорении. Скотина вся продается и продается на ужасных условиях, как, напр., за молодую, сильную лошадь дают три пуда ржи, за овцу с трудом дают один пуд и т. д. Дворы, сараи разоряются на топку, доходит до того, что раскрывают крыши, на топку. Уж о том, чтобы поддержать это хозяйство, и речи быть не может, а только бы не дать умереть людям.
Едят здесь хлеб с лебедой, черный, как земля, горький, скрипучий под зубами, от которого хворают, и, что странно, шалеют, как от вина. Бабы после каждых хлебов лежат целый день, так головы кружатся от мешения. Рожь продают здесь по 1 р. 60 к., но теперь перестают продавать. И в этом ужас положения. Никто не выяснил до сих пор, есть ли в России достаточно хлеба, и теперь уже ходят слухи, что нет. Здесь продавали мельники по 1 р. 60 к. и теперь перестают, и мужикам ближе 40 верст, т. е. города, негде покупать хлеба. Папа написал одну статью об этом страш-
----------------
1) Племянница Софьи Андреевны, дочь Т. А. Кузминской.
2) "Царство Божие внутри вас".
43
ном вопросе. Пожалуйста узнайте, нельзя ли с Кавказа откуда-нибудь выписать хлеба и сколько вагонов?
Сначала я долго не умела привыкнуть к тому, что значит теперь бедность, нужда. Самые сравнительно богатые дворы казались мне страшны. А богатый -- значит, что у него есть еще лошадь и овцы, что есть немного картофелю (но мелкого, как орехи: здесь и картофель весь пропал) и что с продажи овса купил топки. Но все-таки и здесь хлеб с лебедой, которого старики не могут переносить. Просто страшно все это видеть. Все это наши грехи. Народ относится к своему положению разно, кто подтрунивает над ним, даже шутит, кто озлоблен, что "императору до нас дела нет, мы хоть околевай все, что ему", кто с болью и горечью переносит его, кто все надеется на помощь правительства, ждут ее, и, когда она недостаточна, озлобляются и слышен ропот. Теперь здесь, кое-где, есть земская, довольно большая выдача, но выдается она на очень нелепых условиях: а именно, -- надо, чтобы мужики дали приговор о круговой поруке, т. е. так как выдача считается заимообразная (что тоже вздор, так как и правительство и мужики знают, что они никогда не отдадут этого), то мир должен поручиться круговой порукой, что отдадут, а при такой поруке и богатые требуют выдачи, а самые бедные, одинокие, безземельные не попадают в поруку, так как мир знает, что они никогда не смогут заплатить, и потому и не ручается за них, и они остаются совсем без помощи, и много очень таких. Преимущественно для таких-то и существует столовая в каждой деревне. Каждый день возвращаешься откуда-нибудь полна ощущений жалости и стыда. Страшно видеть этих истощенных, замученных людей, которые постоянно в страхе голодной смерти. Многие есть такие, которые живут тем, что побираются, но теперь все меньше и меньше подают и скоро совсем перестанут. Жалки дети. Один мужик мне рассказывал, как его дети ни за что сначала не хотели есть хлеб лебедный, плакали, говорили, что их обманывают, что это не хлеб, и бегали и выбрасывали его на улицу. "А теперь вон, жуют". Есть такие, у которых по два, по три дня совсем нет хлеба. Теперь с таким восторгом они все накинулись на чистый хлеб в столовых, что просто трогательно это видеть. Им это как пряник кажется. Столовые эти обходятся очень дешево -- от 95 коп. до 1 р. 30 к. в месяц на человека, но довольство этими столовыми огромно. Здесь смертей и болезней сильных от голода нет, по вчера получила от Е. И. Попова письмо, в котором он пишет, что Е. Ив., приезжавший из Сибири, рассказывал, что в Оренб. губ., в одной деревне, где он просился ночевать, его не пустили, так как там только что умерла женщина от голода и раньше ее умерли еще трое. В другой деревне есть люди, которые не ели по 6 суток и т. п. Лева уехал в Самару, где тоже, говорят, страшно. До сих пор еще мы не получили от него сведений.
Прощайте, мои дорогие, целую вас".
М. А. отвечает 21 ноября 1891 г.
"Дорогой мой Лев Николаевич и милая Маша, кукурузу можно здесь купить вот на каких условиях: Шпарман -- поселянин де-
Это необычная книга, книга-факсимиле. Собрана она, как в калейдоскопе, из различных кусочков: кусочков жизни необычного человека. Одессит Марк Штейнберг проживает сегодня в израильском городе Петах-Тиква. А его мелодии звучали и звучат и в сибирских городках, и в зале Кремля, в столице Беларуси, и, конечно, в Одессе и Израиле. Я рад, что мне посчастливилось встретиться с этим человеком и поработать в творческом тандеме. Роман Айзенштат, член Союза писателей Израиля, поэт.
Книга посвящена неутомимому исследователю природы Е. Н. Павловскому — президенту Географического общества СССР. Он совершил многочисленные экспедиции для изучения географического распространения так называемых природно-очаговых болезней человека, что является одним из важнейших разделов медицинской географии.
Вместе с Джанис Вы пройдёте от четырёхдолларовых выступлений в кафешках до пятидесяти тысяч за вечер и миллионных сборов с продаж пластинок. Вместе с Джанис Вы скурите тонны травы, проглотите кубометры спидов и истратите на себя невообразимое количество кислоты и смака, выпьете цистерны Южного Комфорта, текилы и русской водки. Вместе с Джанис Вы сблизитесь со многими звёздами от Кантри Джо и Криса Кристоферсона до безвестных, снятых ею прямо с улицы хорошеньких блондинчиков. Вместе с Джанис узнаете, что значит любить женщин и выдерживать их обожание и привязанность.
За две недели до тридцатилетия Марк Болан погиб в трагической катастрофе. Машина, пассажиром которой был рок–идол, ехала рано утром по одной из узких дорог Южного Лондона, и когда на её пути оказался горбатый железнодорожный мост, она потеряла управление и врезалась в дерево. Он скончался мгновенно. В тот же день национальные газеты поместили новость об этой роковой катастрофе на первых страницах. Мир поп музыки был ошеломлён. Сотни поклонников оплакивали смерть своего идола, едва не превратив его похороны в балаган, и по сей день к месту катастрофы совершаются постоянные паломничества с целью повесить на это дерево наивные, но нежные и искренние послания. Хотя утверждение, что гибель Марка Болана следовала образцам многих его предшественников спорно, тем не менее, обозревателя эфемерного мира рок–н–ролла со всеми его эксцессами и крайностями можно простить за тот вывод, что предпосылкой к звёздности является готовность претендента умереть насильственной смертью до своего тридцатилетия, находясь на вершине своей карьеры.
Первая часть книги Л.Млечина «Алиби для великой певицы» (из серии книг «Супершпионки XX века») посвящена загадочной судьбе знаменитой русской певицы Надежды Плевицкой. Будучи женой одного из руководителей белогвардейской эмиграции, она успешно работала на советскую разведку.Любовь и шпионаж — главная тема второй части книги. Она повествует о трагической судьбе немецкой женщины, которая ради любимого человека пошла на предательство, была осуждена и до сих пор находится в заключении в ФРГ.
Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги. Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа.