Друг Толстого Мария Александровна Шмидт - [19]
Дорогой Лев Николаевич, что значит, вы пишете: "Как, что посоветывать, -- не знаешь, не зная подробностей вашей жизни". Да я вам в каждом письме описываю нашу жизнь. Всякий день с утра и до поздней ночи летнее время я была на работе, то дров принесу из леса и сама нарублю, то воды натаскаем для нас и скотины, а то были полевые работы. Денег не имеем, только иногда кто-нибудь спросит какое-нибудь из ваших сочинений, как это случилось нынешнее лето -- Марья Феодоровна Кудрявцева пожелала иметь Исследование Евангелия и Критику Догматического Богословия. Мы тогда сейчас же на эти деньги купили другую корову. Потом заплатили за то, что смешали два стога сена. Другую корову купили именно с тем, чтобы дешевле стоила нам наша жизнь. Можно молоко поставлять в Сочи, а на эти деньги купить керосина, хлеба и самое необходимое. Душкин нам выслал "Книжки Недели" 4) за полгода и остальные обещал прислать по прочтении. Ваши сапоги ношу всякий день по утрам, каждый раз благодарю и крепко целую руки ваши. Очень, очень хороши и широки (что особенно люблю) и легки.
У Пытковского 5) большая неприятность вышла с жандармом, который часто ездил к Пытковскому и все смотрел их паспорта. В последний раз, когда жандарм приехал опять за тем же, Пытковский не удержался и выгнал его из дома. Теперь Пытковский сильно горюет, что так поступил и обидел человека".
25 октября 1891 г. М. А. пишет Толстому:
"...Я сама сильно расшибла себе глаз, рубила дрова, -- и вот не могу писать Вам сама. Мы живем попрежнему. Хотели было
----------------
1) "Первая ступень".
2) Кружок, работавший в "Посреднике", мечтал об издании народного журнала, но дело это так и не удалось осуществить.
3) "Царство Божие внутри вас".
4) "Неделя" был еженедельный с ежемесячными книжками журнал, издававшийся Гайдебуровым. В нем был помещен ряд отрывков из книги "О жизни" Льва Н--ча и еще несколько его статей.
5) Один из участников Алехинской общины.
41
последнюю кукурузу убирать из сада, а ее с'ела скотина. В первую минуту я даже заплакала от горя, а теперь успокоилась. Думаю, что так надо. Всякий день я с Ольгой Алексеевной ходим в лес за дровами, готовим на зиму. Всякую неделю я бегаю на почту, все думаю, что от Вас есть и письмо и книги, а вот нет до сих пор. Здоровы ли вы, дорогой?"
3 ноября 1891 года О. А. пишет Л. Н--чу:
"Помогите нам, добрый Лев Николаевич, остаться на Кавказе и продолжать нашу мирную и хорошую жизнь. Затруднения наши материальные, и им можно помочь. Думаю, что больше они не повторятся, потому что мы работаем, могу сказать, и толково и много. Нам нужно много денег, около 60 рублей, а их нет, и это нас заботит. М. А. подумывает оставить все, продать все и отправиться в Россию. Но это, по-моему, не разумно, и я решаюсь потихоньку от нее написать об этом нашим друзьям и просить выручить нас. Начинаю с Вас. Нам нужно прежде всего внести за ╫ года аренду -- 25 руб., потом запасти две сажени дров по 7 руб. (сажень трехаршинная, кубическая), построить кукурузник -- 5 р. и приготовить десятину под кукурузу, что стоит 12 руб. (два раза вспахать и заборонить).
Ежели Вам покажется моя просьба неуместная, или просто невозможная для Вас, не отвечайте ничего, я пойму так. Ежели же Вы можете хоть сколько-нибудь нам помочь (я не говорю всю сумму, что очень много), то сделайте так, как вы умеете делать такие дела -- так хорошо и добро, что самому щекотливому человеку не трудно принять от Вас, как будто это самому Вам пришло на ум.
Стою же я за Кавказ по двум причинам. Первая та, что мы несомненно устраиваемся хорошо и разумно. Жаль кидать дело, в которое вложено много труда и усилий. Вторая та, что климат здешний полезен для М. А--ны. Ее бронхит не повторялся ни разу в течение 2╫ лет, а в России она чуть не каждый год умирала от него"...
Л. Н. отвечает О. А--не 15 ноября 1891 г.
"Спасибо вам, что написали мне. Как раз с той самой почтой, с которой пришло ваше письмо, пришло и письмо от Клары Бооль, которая спрашивает, куда прислать те деньги, которые она брала от нас и про которые мы совсем забыли. Вот эти деньги и пускай пойдут вам. Видно Бог не хочет, чтобы ваша жизнь из-за этого расстроилась. Как только вы получите это письмо так, чтобы М. А. не знала, или как-то она примет это? И простит ли вас и меня за это? Главное, вас. Вы ей скажите, если она узнает, что ее неудовольствие на вас доставит мне большое страдание. В самом деле, было бы ужасно обидно, желая сделать приятное, просто не сделать неприятного, вдруг этим породить неудовольствие, недоброе чувство. Ну, Бог даст, устроится все хорошо. С добрыми людьми все устроится хорошо.
Вчера получил известие от Ге, что его жена умерла. Он очень, я думаю, огорчен, хотя и не высказывает и говорит, что последнее время были хорошие отношения".
42
В начале ноября 1891 г. Л. Н. пишет М. А--не и О. А--не:
"Получил ваши письма, дорогие друзья, здесь, т. е. в Данковском уезде, Ряз. губ., где мы вторую неделю живем в доме Раевского, моего хорошего знакомого, я, Маша, Таня, Вера Кузминская 1). Поехали мы сюда, чтобы узнать положение крестьян от голода и попытаться служить им. Живем хорошо, каждый не бесполезно. Опишу в другой раз или Маша. Кроме того, много писать нужно. Кончаю свою большую статью о непротивлении злу и воинской повинности 2). Написал уже две статьи о голоде. Кажется, обе не пропустили. И теперь пишу еще. Очень важный год этот: голод этот не пройдет без следа. Узнайте, пожалуйста, нет ли около вас продажного хлеба -- ржи, пшеницы; кукурузы в больших количествах и почем.
На материале биографий Уинстона Черчилля и Джорджа Оруэлла автор показывает, что два этих непохожих друг на друга человека больше других своих современников повлияли на идеологическое устройство послевоенного западного общества. Их оружием было слово, а их книги и выступления и сегодня оказывают огромное влияние на миллионы людей. Сосредоточившись на самом плодотворном отрезке их жизней – 1930х–1940-х годах, Томас Рикс не только рисует точные психологические портреты своих героев, но и воссоздает картину жизни Британской империи того периода во всем ее блеске и нищете – с колониальными устремлениями и классовыми противоречиями, фатальной политикой умиротворения и увлечением фашизмом со стороны правящей элиты.
Вместе с Джанис Вы пройдёте от четырёхдолларовых выступлений в кафешках до пятидесяти тысяч за вечер и миллионных сборов с продаж пластинок. Вместе с Джанис Вы скурите тонны травы, проглотите кубометры спидов и истратите на себя невообразимое количество кислоты и смака, выпьете цистерны Южного Комфорта, текилы и русской водки. Вместе с Джанис Вы сблизитесь со многими звёздами от Кантри Джо и Криса Кристоферсона до безвестных, снятых ею прямо с улицы хорошеньких блондинчиков. Вместе с Джанис узнаете, что значит любить женщин и выдерживать их обожание и привязанность.
За две недели до тридцатилетия Марк Болан погиб в трагической катастрофе. Машина, пассажиром которой был рок–идол, ехала рано утром по одной из узких дорог Южного Лондона, и когда на её пути оказался горбатый железнодорожный мост, она потеряла управление и врезалась в дерево. Он скончался мгновенно. В тот же день национальные газеты поместили новость об этой роковой катастрофе на первых страницах. Мир поп музыки был ошеломлён. Сотни поклонников оплакивали смерть своего идола, едва не превратив его похороны в балаган, и по сей день к месту катастрофы совершаются постоянные паломничества с целью повесить на это дерево наивные, но нежные и искренние послания. Хотя утверждение, что гибель Марка Болана следовала образцам многих его предшественников спорно, тем не менее, обозревателя эфемерного мира рок–н–ролла со всеми его эксцессами и крайностями можно простить за тот вывод, что предпосылкой к звёздности является готовность претендента умереть насильственной смертью до своего тридцатилетия, находясь на вершине своей карьеры.
Часто слышишь, «Если ты помнишь шестидесятые, тебя там не было». И это отчасти правда, так как никогда не было выпито, не скурено книг и не использовано всевозможных ингредиентов больше, чем тогда. Но единственной слабостью Таппи Райта были женщины. Отсюда и ясность его воспоминаний определённо самого невероятного периода во всемирной истории, ядро, которого в британской культуре, думаю, составляло всего каких–нибудь пять сотен человек, и Таппи Райт был в эпицентре этого кратковременного вихря, который изменил мир. Эту книгу будешь читать и перечитывать, часто возвращаясь к уже прочитанному.
Первая часть книги Л.Млечина «Алиби для великой певицы» (из серии книг «Супершпионки XX века») посвящена загадочной судьбе знаменитой русской певицы Надежды Плевицкой. Будучи женой одного из руководителей белогвардейской эмиграции, она успешно работала на советскую разведку.Любовь и шпионаж — главная тема второй части книги. Она повествует о трагической судьбе немецкой женщины, которая ради любимого человека пошла на предательство, была осуждена и до сих пор находится в заключении в ФРГ.
Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги. Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа.