Древний Рим: от военной демократии к военной диктатуре - [8]
Сторонники другой точки зрения, отражающей влияние вульгарного материализма и модернизма, появление плебеев связывают с экономической дифференциацией римской общины. При этом плебеи нередко идентифицируются с клиентами, а клиентела рассматривается как особая форма зависимости, аналогичная крепостному состоянию[66].
Наконец, третья теория — так называемая теория этнической двойственности — видит в патрициях и плебеях потомков разных племен и объясняет их политическую, бытовую и религиозную обособленность исходя из различий этнического характера[67].
Своеобразна точка зрения советского ученого С. И. Ковалева. Считая, что во взаимоисключающих, на первый взгляд, данных традиции, на которые опираются различные концепции, просто отражены разные стадии развития римской общины, он делает попытку объединить различные конструкции историков. Вначале, полагает он, существовала древнейшая римская община с ядром коренных граждан из латинян и родственных им сабинян, именовавших себя патрициями, и с многочисленным пришлым плебсом, в котором преобладала другая этническая группа, возможно, этруски. Коренное население, в том числе патриции и клиенты, было объединено в родо-племенную организацию. У плебеев официально признанной родовой организации не было. Этническая особенность патрициев и плебеев через два-три столетия исчезла или ослабла. Но к этому времени патриции превратились в — знатную и богатую замкнутую привилегированную верхушку, а плебеи, посредством клиентелы добившиеся доступа в родовую организацию, составили массу простого народа[68].
В настоящее время большинство историков-марксистов в своих взглядах ближе к теории Нибура, которая была принята Ф. Энгельсом и, но выражению А. И. Немировского, «лучше всего объясняет весь круг социальных явлений раннеримской истории»[69]. Плебеев считают покоренным и переселенным либо пришлым, но латинским же элементом[70].
Запутан в литературе вопрос о том, имели ли плебеи свою общину, и если имели, то каков был ее характер. Представляется, однако, совершенно очевидным, что их родовая организация в процессе завоевания и последующего насильственного либо добровольного переселения неминуемо разрушилась. На новом же месте римские патриции, не включив завоеванное население сразу в состав римской общины, поставили его в условия политической изолированности. Тем самым были созданы предпосылки для возникновения особой плебейской организации, особой общины на Авентине[71]. Здесь в результате длительной совместной жизни у них должна была сложиться своя организация, подобная общине, причем в силу разнородности поселенцев и их потомков она могла быть только соседской, территориальной: плебейские семьи внутри нее вели индивидуальные хозяйства, имея в частной собственности маленькие участки приусадебной земли и занимаясь ремеслом и торговлей. В последующем происходило постепенное слияние патрицианской и плебейской общин, из которых одна, зависимая, вела борьбу за уравнение в правах.
Возрастало по мере завоеваний и количество рабов. Свидетельства раннего существования рабства в Риме — и свидетельства весьма многочисленные — предоставляет в наше распоряжение традиция. Конечно, было это рабство еще домашним, патриархальным.
Такое усложнение социального состава общества, разделение его на патронов-патрициев и клиентов, populus и plebs имело результатом разложение родо-племенной организации и постепенное оформление государственности.
На начальном этапе своего развития складывающаяся политическая организация вырастала из родо-племенной общественной структуры. Образование и оформление государства происходило не. столько путем создания новых форм, сколько за счет приспособления старых, родо-племенных по своему происхождению органов управления к потребностям господствующей верхушки. Элементы государства постепенно выкристаллизовывались их этих старых родо-племенных учреждений Причем процесс генезиса государства в Риме был очень затяжным. Нередко старые, родо-племенные формы и институты продолжали существовать, несмотря на явное несоответствие потребностям экономического и общественного развития. В их сохранении была заинтересована такая влиятельная общественная прослойка, как родо-племенная аристократия. Эта жизнеспособность элементов родо-племенной организации, их обилие нередко вводили в. заблуждение исследователей, обусловливая различные оценки рассматриваемого периода римской историй. Взгляд на эпоху военной демократии в Риме (а Ф. Энгельс именно так определяет существо «царского периода») различен у разных авторов. Одни полагают, что в царский период государство как «аппарат принуждения, находящийся в руках правящего класса рабовладельцев, еще не. сложилось»[72]. Другие уже в этом периоде (не позднее VI в. до н. э.) видят ранние политические структуры, зачатки государства, хотя и весьма примитивные, отягощенные значительными пережитками прежних, догосударственных отношений[73]. Думается, однако, что противоположность этих оценок лишь кажущаяся. Нетрудно заметить сходство позиций авторов — разница лишь в акцентах. Одни подчеркивают незавершенность процесса классообразования и складывания рабовладельческого государства. Другие, в частности А. М. Хазанов, на первый план выдвигают сам факт наличия в царский период — пусть незавершенной — государственной структуры. А. М. Хазанов при этом вообще считает недостаточно обоснованным широкое применение термина «военная демократия», который, с его точки зрения, не имеет стадиального значения и не покрывает всего периода перехода от первобытного общества к классовому. На наш взгляд, термин «военная демократия», вошедший в научный обиход, весьма точно раскрывает основную сущность переходной эпохи — эпохи оформления политической надстройки над формирующимся классовым обществом вообще и политического режима, как первого проявления зарождающейся государственности, в частности. Ранняя история Рима — тому самый красноречивый пример.
