Древний Рим: от военной демократии к военной диктатуре - [55]

Анализ политической практики последнего столетия республики позволяет установить, что, как было показано выше, вокруг военных вождей нередко сплачивались самые различные круги, заинтересованные в наведении порядка в стране. Всадничество, массы сельского и городского плебса, италики составляли опору Гая Мария; позднее эти же слои римского общества сплотились вокруг Красса, Цезаря. Всадничество объединялось и с сенаторством в случаях усиления демократического движения в Риме, как было при Гае Гракхе, во время движения Аппулея Сатурнина. Вся эта эпоха к тому же отмечена изменением состава нобилитета и выдвижением на политическую арену «людей новых», выходцев из неримскои знати[372]. Появился даже специальный термин для обозначения людей такого рода — homo novus. К ним относились и Гай Марий, происходивший из латинской семьи из городка Арпина, и братья из всаднического арпинского рода Квинт и Марк Туллии Цицероны (Цицерон в течение всей своей жизни подчеркивал, что он homo novus), и многие другие политические деятели. Идеологическим отражением процесса консолидации двух высших сословий класса рабовладельцев представляются и провозглашенные Цицероном лозунги «concordia ordinum» и «consensus bonorum omnium». Традиционная трактовка этих лозунгов в литературе состоит в утверждении, что они отражают некоторую проповедуемую Цицероном «среднюю линию» в политической борьбе, «срединную» позицию в политике лавирования между оптиматами и популярами[373]. Думается, однако, что главным для Цицерона в этих лозунгах было Другое, а именно: consensus — «согласие» сословий (ordinum) и всех «благонамеренных», «лучших» граждан Рима (bonorum omnium) как необходимое условие для упрочения рабовладельческого строя.

Вступление на римскую политическую арену различных новых слоев и фракций класса рабовладельцев Рима, Италии и провинций, сделавшееся возможным с разрушением Рима-полиса, объективно неизбежное и необходимое объединение их, сплочение вокруг вождей, диктаторов[374] — все это и составило предпосылки укрепления класса рабовладельцев в Римском государстве, а вместе с тем — ужесточения диктатуры господствующего класса и выхода из политического кризиса, охватившего римское общество в I в. до н. э. Обусловленная социально-экономическими процессами ломка полисно-республиканских учреждений постепенно находила отражение в публичном праве, закреплялась законами, принятыми в народном собрании. И хотя де-юре все происходило в рамках полисного народовластия, по существу это было нарушением республиканской конституционной традиции, разрушением одного из главных устоев республики — системы ординарных магистратур с их выборностью, срочностью, коллегиальностью, подотчетностью сенату. На смену республиканским магистратурам шла военная диктатура, которая в условиях поздней республики, даже в случаях легализации ее,   фактически не была ограничена ни во времени, ни в пространстве, ни в средствах и методах ее осуществления. Военно-авторитарный режим пробивал себе путь через республиканскую конституционную традицию на протяжении целого пятидесятилетия (от начала 80-х по 30-е годы до н. э.). И изучение, казалось бы, частных особенностей политической жизни Рима этого периода дает возможность вскрыть главную «пружину» механизма укрепления диктатуры римских рабовладельцев: военно-диктаторский режим, отражавший интересы не только узкой группы римского нобилитета, но рабовладельцев Средиземноморского региона, основывался на военной силе и почти не нуждался в публично-правовом оформлении.

§ 3. От эволюции политического режима — к эволюции формы рабовладельческого государства в период кризиса Римской республики

Историческая литература, трактующая кризис Римской республики, крайне обширна. Эта тема занимала уже современников событий, которые в своих нарративных, политико-философских, мемуарных произведениях оставили богатейший конкретно-исторический материал о политической жизни в Риме конца II–I в. до н. а. Вместе с тем эта сложная и интересная эпоха почти совершенно  не освещена в советской историко-правовой науке. Не определен даже комплекс проблем, анализ которых позволил бы получить адекватное представление о кризисе. Они были лишь намечены 3. М. Черниловским в книге «История рабовладельческого государства и права»[375]. Значительно глубже разработаны вопросы, связанные с кризисом Римской республики, в специальных трудах советских историков-романистов, в частности С. Л. Утченко[376]. Проблема кризиса Римской республики здесь органически связана с проблемой кризиса Рима-полиса, этой своеобразной «римской» модели античной политической организации.

У обоих явлений, действительно, общие экономические и социальные истоки, абстрагироваться от которых при исследовании политической системы невозможно. Особенности экономики уже издавна обрекали замкнутую в территориальном отношении римскую civitas на постоянные завоевания. Экстенсивное, малопродуктивное земледелие могло обеспечивать существование сравнительно небольшого коллектива. Естественный рост населения требовал увеличения пахотных и пастбищных земель. Но возможности расширения территории общины уже с момента ее возникновения были ограничены: Средняя Италия уже в VIII–VII вв. до н. э. имела достаточно высокую плотность населения. Выходом являлась колонизация, основанная на захвате чужих земель