Древний Рим: от военной демократии к военной диктатуре - [50]
Итак, мы понимаем режим, установившийся в 40–30-е годы I в. до н. э., как военно-авторитарный, имея в виду сильную власть, диктатуру полководца, пришедшего к власти с помощью войска и на него же опирающегося. В этом — важнейшая особенность нового политического порядка, который пришел на смену нобилитарному режиму.
Однако новый режим был отмечен также существенными структурно-функциональными изменениями в самом механизме государства[346]. Происходило снижение роли сената, постепенное сокращение деятельности комиций, ограничение сферы функционирования ординарных магистратур. Выразилось это, как уже отмечалось выше, в первую очередь в утрате сенатом такой важной компетенции, как высшее распоряжение вооруженными силами, включавшее в себя разрешение на воинские наборы и финансирование армии, определение провинций консулам и другие полномочия. Фактически были лишены военного империума, а вместе с ним и права командования вооруженными силами, консулы и преторы. Не магистратура определяла теперь военные полномочия командующего армией, а реальное положение дел, связь полководца с войском, популярность среди солдат, «платежеспособность». Лишились своей компетенции в сфере военного ведомства и комиции, которые прежде не только избирали магистратов, но тем самым и облекали их империумон. Уже с 80-х годов основная масса римского войска по существу была неподведомственна сенату, республиканским магистратам, комициям, в период расцвета республики в совокупности обладавшим высшей военной властью в государстве. Именно это обстоятельство обусловило снижение роли старых республиканских органов во всех остальных областях государственной жизни. Напротив, командующий легионами в этих условиях нередко осуществлял не только командование, но и распоряжение ими. А по мере усиления отдельных полководцев в их руках концентрировалось и высшее распоряжение, и верховное командование всеми вооруженными силами, как это было в период диктатуры Суллы, Цезаря, триумвиров, Октавиана. Главнокомандующий и его армия как бы превращались при этом в центральное звено государственного механизма. Еще более явным это сделалось в годы гражданских войн 40–30-х годов до н. э. и при Октавиане Августе, результатом дальнейшего разложения всех республиканских порядков, всего полисно-республиканского аппарата, происходившего в условиях стабилизации нового режима при Октавиане, явилась эволюция Римского государства от республики к своеобразной «римской» форме военно-рабовладельческой монархии — империи[347].
Будучи в силу своего характера изолирована от народных масс, новая армия значительно больше соответствовала всем тем задачам, которые ставил перед ней господствующий класс римского общества, и в первую очередь обусловливала выполнение важнейшей внутренней функции Римского рабовладельческого государства — подавление рабов и народных масс. Это обстоятельство и побуждало правящие круги господствующего класса римских рабовладельцев мириться с происходящими политическими переменами. Особенно большое впечатление произвел на современников разгром войсками Октавиана в 36 г. армии Секста Помпея, составленной из беглых рабов[348]. Расправа с рабами была тем своеобразным «векселем», который позволил римским и италийским собственникам надеяться на упрочение своих экономических позиций в случае прихода к власти молодого Цезаря. Последующее затем установление Pax Romana, означавшего наведение в стране рабовладельческого порядка, было самой важной заслугой Октавиана в глазах не только римско-италийских, но и средиземноморских рабовладельцев. В громоздкой и расшатанной республиканской Государственной машине новая армия и ее полководцы оказались единственной силой, способной привести в подчинение эксплуатируемые массы. Поэтому все надежды рабовладельческой знати и Рима, и Италии, и провинций были связаны с военной диктатурой и с профессиональной армией, которая в этой обстановке явилась орудием установления и упрочения военно-рабовладельческой диктатуры. Крепкая власть при опоре на армию и в дальнейшем охраняла рабовладельцев от восстаний рабов, гарантировала им владение имуществом, обеспечивала господство в завоеванных провинциях и даже давала надежды на продолжение внешней экспансии. Так усовершенствование орудия насилия позволило Римскому рабовладельческому государству через установление военно-авторитарного режима к концу I в. до н. э. выйти из затяжного политического кризиса и в течение двух последующих столетий более или менее успешно справляться с выполнением важнейших государственных функций.
§ 2. Нарушения конституционной традиции в конце II — первой половине I в. до н. э.
В бурное, насыщенное событиями во всех сферах жизни общества время кризиса Римской рабовладельческой республики большие изменения произошли и в области права, особенно права публичного. Всевозможные нарушения конституционной традиции, постоянные отступления от нее знаменовали собой не только кризис полисно-республиканского строя, но и свидетельствовали о глубоких социальных изменениях в соотношении классовых сил, происходивших в конце II — первой половине I в. до н. э. Конституционная ломка, ее внешние проявления, как и внутреннее содержание, ее побудительные причины заслуживают самого пристального внимания историков-правоведов. Однако изучены они совершен, но недостаточно. В советской литературе этот вопрос затронут лишь в фундаментальном труде Н. А. Машкина
