Древний Рим: от военной демократии к военной диктатуре - [49]

) с самыми неограниченными полномочиями. Однако вплоть до издания закона Валерия, о котором Сулла сам позаботился ради оформления своего положения, он командовал армией без всяких официальных полномочий, и огромное сулланское войско начиная с 87 г. фактически было оторвано от правительства, находящегося в Риме.

Таким же независимым от центра было положение армии Цезаря в Галлии, количество легионов в которой значительно превышало разрешенное сенатом. Постановление сената, назначавшее Цезарю 10 легионов[340], лишь закрепляло создавшуюся ситуацию: у Цезаря к тому времени было не менее 8–9 легионов вместо четырех, назначенных в 59 г. законом Ватиния и постановлением сената. Позднейшие консулат и диктатура Цезаря также были лишь юридическим оформлением монопольного обладания войском, обеспечившего Цезарю беспрецедентную власть в государстве.

Еще меньше возможностей в вопросе распоряжения армией оказалось у сената после смерти Цезаря. И консул Антоний, и не занимавший еще никакой должности Октавиан вербовали воинов, не испрашивая на то никакого разрешения сената. Не только без предписания, но даже без согласования с сенатом Антоний принял на себя командование и вновь сформированными, и македонскими легионами, хотя в качестве провинции ему была назначена Галлия. Поведение же Октавиана вообще противоречило всем нормам публичного права. Предоставление пропреторского империума, а затем и консулата девятнадцатилетнему Октавиану явилось лишь запоздалой и вынужденной санкцией произведенной им вербовки легионеров и командования легионами и свидетельствовало о полном бессилии сената воспрепятствовать антиконституционным действиям молодого вождя цезарианцев. Такой же пустой формальностью было утверждение особым законом — lex Titia — второго триумвирата. Власть триумвиров, а затем Октавиана, фактически неограниченная, оказались результатом обладания большой армией, не подчинявшейся сенату и комициям, отделенной от республиканского правительства.

«Итак, легионы Суллы на Востоке, а затем в Италии (в пору, когда у власти в Риме стояли марианцы), легионы Цезаря — основной контингент армии 40-х годов, позднее — легионы Антония, войска второго триумвирата и Октавиана до установления в Риме его власти в 27 г. до н. э. — все это были войска, не связанные с. центральными органами государства, не подчиненные им. Изоляция армии от центра доходит до того, что легионы и полководец все больше отдаляются от правительства, выходят из подчинения сенату и магистратам, как бы эмансипируются от республиканских органов государственной власти[341]. В результате и консулы, и сенат, и комиции, не имевшие в своем непосредственном распоряжении войск, часто оказывались бессильными перед полководцем, стоявшим во главе армии. Логическим завершением этой тенденции явилась зависимость центрального правительства от профессиональной армии и ее военачальника, сделавшаяся в последние десятилетия существования республики тем значительнее, чем сложнее и напряженнее становилась обстановка в Римском государстве. Постепенное отчуждение легионов от полисно-республиканских органов государственной власти и имело результатом власть военных диктаторов. По сути дела, в Риме в эту эпоху происходило становление  нового политического режима — режима военных диктатур. Внутренней сущностью процесса складывания нового режима и было небывалое усиление политической роли армии. Внешне это проявлялось в давлении легионеров на комиции и сенат, в решении важнейших вопросов государственной жизни с помощью военной силы, действовавшей и на форуме, и на полях сражений, в последующем фактическом устранении из политической жизни старых республиканских порядков, в отказе даже от видимости демократии. Причины установления и утверждения нового политического режима — в самих условиях, которые толкали правящие круги класса рабовладельцев на принятие военной диктатуры, — в условиях острого социально-политического кризиса, охватившего в I в. до н. э. всю Римскую державу[342].

Н. А. Машкин, фиксируя установление этого режима с Цезаря и называя его цезаризмом[343], отмечает в качестве его специфики лавирование между различи; ми социальными группами при опоре на армию, которую уже при Цезаре   можно было сравнить с армией ландскнехтов[344]. Суть цезаризма определена здесь совершенно точно. Действительно, среди приемов и методов осуществления государственной власти, к которым прибегал Цезарь, политика лавирования занимала не последнее место. Известно, что он одновременно или поочередно привлекал к себе и римский плебс, и верхушку италийских муниципиев, и богатое всадничество, и сенаторскую знать, и романизованных знатных провинциалов. Но опора на войско, использование цезаристских военных кругов для проведения определенной политики — вот главная черта нового режима.

Следует отметить также, что Н. А. Машкин не. связывает установившийся порядок с пребыванием Цезаря у власти, но видит в цезаризме явление длительное, распространившееся и на послецезарианский период, и на эпоху принципата. Более того, собственно принципат Августа рассматривается им как «определенный этап в развитии цезаризма»