Древний Рим: от военной демократии к военной диктатуре - [47]

После мартовских Ид цезарианские легионы и ветераны явились главной опорой Марка Антония, Октавиана и всей цезарианской партии. Именно это обстоятельство принудило сенат, в нарушение всех традиций, предоставить юноше Октавиану сначала пропреторский империум, а летом 42 г., когда его легионы вошли в город, и консульскую должность. Войска привели к власти второй триумвират: концентрация основных военных сил у Антония, Октавиана, Лепида заставила сенат признать чрезвычайную власть этого союза цезарианских вождей, уподобив его особой экстраординарной магистратуре. Еще позднее войско обеспечило Октавиану победу над Антонием, потерявшим связи с центром и в силу своей неудачной восточной политики утратившим значительную часть своих легионов. Наконец, сосредоточение в руках Октавиана прав распоряжения и командования всеми римскими армиями привело к установлению фактически единоличной власти в Римском государстве и обусловило официальное признание этой власти.

Таким образом, в участии профессиональной, оторванной от народа армии во внутренней политической борьбе в качестве орудия борьбы партий и фракций господствующей верхушки — еще один важный аспект ее политической ро. ли. и в условиях острейшего социально-политического кризиса эта роль возросла в такой степени, что армия сделалась важнейшим фактором внутренней борьбы. Нередко даже одно присутствие профессиональной военщины в Риме или дислокация легионов вблизи Италии оказывали самое действенное влияние на обстановку. Использование же в политической борьбе легионов, находившихся «под знаменем», вообще настолько изменило ее характер, что из борьбы, протекавшей в легальных либо в полулегальных формах на форуме, она переросла в настоящую гражданскую войну. В жизни римского государства началась новая эпоха — эпоха междоусобных войн, войн между римскими полководцами — вождями различных коалиций и фракций господствующего класса. Таковы были самые непосредственные результаты профессионализации римской армии.

В 40-е годы значение легионов как политической силы достигло такой степени, что это начинают осознавать сами легионеры, особенно их профессиональное ядро из ветеранов и центурионов, пытающихся оказывать давление на политику и поведение самих полководцев. Особенно наглядно такое воздействие проявилось во взаимоотношениях военачальников и легионеров после смерти Цезаря. Так, цезарианские ветераны, с самого начала событий стоявшие за единую цезарианскую партию, которая единственная могла бы стать прочной гарантией их привилегий, неоднократно добивались примирения Антония и Октавиана. Под их давлением цезарианские вожди были вынуждены пойти на официальное соглашение летом 44 г. до н. э. Позднее, в 43 г., солдаты октавиановских легионов постоянно препятствовали ведению военных действий против Антония. Вожди республиканцев просили тогда (в мае 43 г.) Цицерона воздействовать на молодого Цезаря и заставить его выступить против Антония. Но, как метко заметил Децим Брут в письме к Цицерону, «и Цезарю невозможно приказать, и Цезарь не может приказать своему войску»[335]. В этих словах очень верно отражено своеобразие обстановки в войске Октавиана в те дни. Требования легионов были одной из важнейших причин примирения цезарианских вождей и образования второго триумвирата в ноябре 43 г. — до н. э. В 40 г. солдаты снова настояли на примирении полководцев, завершившемся Брундизийским соглашением. Наконец, перед Перузинской войной солдаты стремились урегулировать отношения между Октавианом и Луцием Антонием, особенно настойчиво действовали ветераны, отслужившие свой срок[336].

О возросшей активности солдат, а зачастую их непосредственном влиянии на ход событий говорит, например, эпизод, имевший место при сдаче войск Луция Антония после падения Перузии. Солдаты Октавиана не позволили своему военачальнику даже высказать упреки в адрес антониевых легионеров, былых их товарищей по службе. Они приветствовали воинов Луция как своих соратников, просили за них Октавиана и не давали ему говорить до тех лор, пока он не пообещал им полного прощения[337]. Корпусу ветеранов, сплотившихся в прошлых походах, принадлежала особенно активная роль в таких событиях, а сами полководцы, сознавая всю значительность их влияния, достаточно чутко реагировали на их требования. Подобные факты — яркое проявление значительного политического усиления военщины, которая порой становилась настоящим хозяином положения в стране. Однако сказанное отнюдь не свидетельствует о том, что римская армия становилась самостоятельной политической силой. В сущности она всегда была лишь орудием соперничавших группировок господствующего класса в борьбе за власть в государстве и могла быть использована любой фракцией, которая стоит за полководцем и в состоянии дороже заплатить воинам-профессионалам за их службу.

И сами соперничающие группировки господствующего класса, и их вожди хорошо понимали значение армии как единственной реальной опоры в государстве. Подтверждение тому такое специфическое явление римской жизни I в. до н. э., как борьба за войско. Эта своеобразная тенденция в политической жизни Рима проявилась уже в последнее десятилетие II в до н. э., когда всадничество и сенаторская олигархия фактически вели борьбу за армию в Африке, где были сосредоточены основные военные силы государства. Выступая за предоставление командования римской армией консулу 107 г. Гаю Марию, всаднические круги боролись за возможность осуществлять свои методы в проведении внешней и провинциальной политики