Древний Ливан - [53]

Более глубокое представление о римском облике финикийских городов дают раскопки в Библе, хотя большая часть античных строительных деталей и материалов этого города пошла на сооружения времен крестоносцев. Такая же судьба постигла монументальные строения и древнего Сидона; но здесь, а также и в Тире вторичное использование не смогло уничтожить величественные сооружения римских времен.

Значительная часть руин Тира римского времени в результате раскопок под руководством Эмира Мориса Шебака за последние двадцать лет уже расчищена и реставрирована. В центре раскопанного участка пролегает большая колонная улица, связующая обе древние гавани островного города — северную и южную. Из всех исключительно красивых колонн-монолитов из белого эвбейского мрамора с зелеными прожилками сохранились лишь немногие. А когда-то они высились по обе стороны улицы в 11 м шириной, к которой слева и справа, примыкали еще крытые колоннады 5-метровой ширины. Расчищенный археологами южный отрезок колонной улицы (175 м) вел в городской квартал, состоявший преимущественно из спортивных сооружений. Вокруг необычной прямоугольной арены могли разместиться 2 тыс. зрителей. Напротив нее располагались обширные термы, а рядом с ними комплекс спортивной школы борцов — палестры. Первоначально на этой близкой к гавани территории находили приют промыслы и ремесла, которым с конца I в. до н. э. пришлось уступить место спортивным постройкам. В дальнейшую застройку этого участка внесли свой вклад и более поздние времена. Примерно в 400 г. прямоугольная арена была заменена новой. Но вскоре сооружение пришло в упадок. В конце V в. была разрушена палестра и ее территория снова была занята ремесленниками. Дольше всех прослужили термы, которые, видимо, еще вплоть до арабского времен ни были отбыты для посетителей.

Само собой разумеется, для большого театра и игровых спортивных сооружений на ограниченном пространстве острова места не было. Они расположились на материке, который был связан с островным Тиром прочным перешейком, образованным остатками дамбы Александра и морскими наносами. Широкая дорога вела по этому перешейку к находящемуся в 2 км ипподрому исключительных размеров — 480 м в длину и 92 м в ширину, одному из крупнейших в мире. Хотя ипподромные постройки позднее послужили «каменоломней» для сооруженных в его овале жилых домов и маленькой христианской капеллы, ипподром относительно хорошо сохранился и дает все возможности бейрутским любителям конного спорта вновь проводить состязания на боевых колесницах в античном духе.

В странной близости от этого гигантского спортивного сооружения находится большое кладбище римского и византийского времен. Длинный ряд саркофагов, расположенных нередко в несколько этажей, раскопан лишь частично. Самые красивые из них, явно очень дорогой работы из прокоиесского мрамора, очевидно, изготовлены в самом Игеуме. Сюжеты пластических изображений, которыми в изобилии украшены саркофаги, соответствуют месту, где они были созданы, находящемуся неподалеку от древней Трои. На них представлены преимущественно сцены из гомеровской «Илиады». Правда, большая часть этих саркофагов высечена из местного камня «выглядят они более скромно.

Кладбище определенно древнее ипподрома, что говорит о могуществе того, кто распорядился его построить. Вероятно, это был император Септимий Север. После убийства его предшественника, Коммода (192 г.,) дунайская армия провозгласила императором Севера, тогда как римские войска в Британии подняли на щит Б. Клодия Альбина, а стоявшие в Сирии и Малой Азии легионы выдвинули собственного кандидата — Г. Песцения Нигера, на сторону которого скоро стала вся восточная часть империи. Только Тир поддержал Септимия Севера, который в трех битвах в Киликии победил своего соперника, Нигера, в 194 г., а тремя годами позже устранил и Альбина. Новый император не забыл заслуг Тира. Он пожаловал права римской колонии городу, который уже Адрианом был возвышен до положения метрополии. С этим, конечно, было связано и возведение в Тире импозантных зданий в знак императорской милости. Вообще такие дорогостоящие мероприятия, как строительство ипподромов для состязаний на боевых колесницах в римском стиле, обычно частично или полностью зависели от императорских пожалований. Так, Септимий Север повелел построить ипподром в Лаодикее, который по сравнению с сооружениями подобного типа в других городах провинции Сирии — Антиохии, Берите, Бостре, Кесарии, Эдессе и Тире — был самым маленьким. Характерно, что при расчистке тирского ипподрома были обнаружены остатки скульптуры и колоссальной статуи Геракла. Это свидетельствует о проведении на ипподроме праздничных игр в честь Геракла, которые учредил Александр Великий и позднее возродил Антиох IV. Именно культ Геракла пользовался особым покровительством Септимия Севера. Во время секулярных игр в 204 г. он поставил наступающее новое столетие под защиту богов его родины — Геракла (Мелькарта) и Диониса (Эшмуна).

Возведение культовых построек, культурных и спортивных сооружений, торговых рядов и других общественных зданий на императорские пожалования было характерным для времени римского господства. Едва ли стоит говорить о том, что эти «дары» в конечном счете делались из податей, взимаемых с этой же провинции. Жертвовали на строительство публичных зданий также богатые частные лица и высшее римское чиновничество. Не меньшее значение имели также щедрые «дары», поступавшие специально для финикийских городов от зависимых иудейских царей. Пожертвования Ирода Великого (37 г. до н. э. — 4 г. н. э.) пошли на то, чтобы замостить улицы, разбить парк, а также на создание храма и театра. Конечно, немалую роль в этой страсти Ирода к строительству сыграло также его стремление занять ведущее место среди своих коллег в провинции Сирия. Но прежде всего ему нужно было, чтобы император чувствовал к нему благодарность за его содействие в укреплении единства римской культуры. Не были исключены и ответные услуги в виде дарственных наделов значительных земельных площадей. Но при внуке Ирода Великого, коварном Ироде Агриппе I (37–44), оказалось, что подобная «политика даров» могла стать и опасной для римских властей. Агриппа делал пожертвования преимущественно римской колонии Верит, которая благодаря строительству в ней театров, бань и колонных залов все больше приобретала характер иродианской резиденции, тем более что сам он частенько показывался здесь и с наслаждением смотрел в театрах те зрелища и состязания, которые ему как покровителю иудейства фарисейского толка в собственной стране смотреть не подобало. Правда, попытки Агриппы I ослабить над собой власть Рима срывались бдительным наместником императорской провинции Сирии Марсом. И тем не менее из новозаветных «Деяний» мы можем судить о том, какое влияние имел Агриппа I на финикийские города. Там говорится, что в последний год своей жизни «Ирод был раздражен на тирян и сидонян; они же, согласившись, пришли к нему и, склонивши на свою сторону Власта, постельника царского, просили мира, потому что область их питалась от