Драма девяносто третьего года. Часть первая - [52]

В этот момент в Собрание приносят письмо короля, оставленное им в руках г-на де Лапорта.

Председатель Национального собрания берет письмо из рук посланца и вслух зачитывает его среди угрюмого молчания.

Затем Национальное собрание дает приказ напечатать этот документ и отвечает на него следующим воззванием:

«ОБРАЩЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО СОБРАНИЯ К ФРАНЦУЗАМ.

Содеяно великое преступление. Национальное собрание приближалось к завершению своих долгих трудов, работа по составлению конституции закончилась, революционные бури утихли, а в это время враги общественного блага захотели одним преступным ударом принести весь народ в жертву своей мстительности! Король и королевская семья были похищены в ночь с 20-го на 21-е число сего месяца.

Однако ваши представители одержат верх над этим препятствием; они отдают себе отчет в объеме возложенных на них обязанностей. Общественная свобода будет сохранена; заговорщики и рабы на себе познают бесстрашие основателей французской свободы, и перед лицом нации мы берем на себя торжественное обязательство отомстить за попрание законов, либо умереть!

Франция желает быть свободной, и она будет свободной; некие силы пытаются обратить революцию вспять, но революция вспять не обратится. Такова ваша воля, французы, и она будет исполнена.

Сейчас речь идет прежде всего о том, чтобы применять законы в том временном положении, в каком оказалось королевство. Король, согласно конституции, осуществляет королевские обязанности отклонять или одобрять указы законодательного органа; кроме того, он является главой исполнительной власти и, в этом последнем качестве, приводит законы в исполнение через посредство уполномоченных министров.

Если первый из государственных чиновников покидает свой пост или оказывается похищенным против своей воли, то представители нации, облеченные всеми полномочиями, необходимыми для спасения государства и деятельности правительства, имеют право заступить его место, постановив, что приложение государственной печати и подпись министра юстиции будут придавать указам характер и силу закона; Национальное учредительное собрание неоспоримо обладает таким правом. В отношении второго круга обязанностей короля найти временного исполнителя нисколько не труднее; в самом деле, поскольку ни один приказ короля не может быть исполнен, если он не скреплен подписями министров, которые остаются уполномоченными, то достаточно обычной декларации, временно предписывающей министрам действовать самостоятельно, под личную ответственность, не имея подписи короля.

Благодаря принятым мерам, обеспечившим дополнение законов и их исполнение, внутри королевства опасности нынешнего переломного момента устранены. Дабы противостоять нападениям извне, армии придано подкрепление в четыреста тысяч национальных гвардейцев.

Таким образом, безопасность внутри Франции и у ее границ обеспечена всеми средствами, если только граждане не будут поддаваться панике и сохранят спокойствие. Национальное учредительное собрание находится на своем посту; все власти, установленные конституцией, действуют; патриотизм граждан Парижа и его национальная гвардия, рвение коей выше всякой похвалы, бдят подле ваших представителей. Активные граждане всего королевства привлечены на военную службу, и Франция может спокойно дожидаться своих врагов.

Следует ли опасаться пагубных последствий письма, вырванного накануне отъезда у обманутого короля, в непростительность поступка которого мы поверим только в самом крайнем случае? С трудом постигаешь невежество и притязания тех, кто продиктовал это письмо. Впоследствии, если этого потребуют ваши интересы, мы обсудим его всеобъемлюще, однако представление о нем нам надлежит дать уже теперь.

Национальное собрание торжественно провозгласило политические истины; оно сформулировало, а точнее, восстановило священные права человеческого рода, в то время как это послание снова преподносит теорию рабства.

Французы! В этом послании вам напоминают о дне 23 июня 1789 года, когда глава исполнительной власти, первый из государственных чиновников, осмелился диктовать свою неограниченную волю вашим представителям, которым вы поручили создать новый основной закон королевства.

Авторы этого послания не боятся говорить об армии, угрожавшей в июле того же года Национальному собранию; они осмеливаются ставить себе в заслугу то, что были отложены прения ваших представителей!

Национальное собрание испытывает горесть по поводу событий 6 октября; оно дало приказ преследовать виновных, но, так как отыскать несколько бандитов в общей массе восставшего народа затруднительно, его упрекают в том, что оно оставило их ненаказанными! Однако при этом забывают рассказать об обидах, давших толчок к этим беспорядкам. Нация намного справедливее и намного великодушнее, она уже не упрекает короля за насилия, совершенные в его царствование и царствования его предков.

Вам осмеливаются напоминать о празднике Федерации 14 июля предыдущего года. Что же из него осталось в памяти авторов этого послания? То, что первый государственный чиновник стоял тогда не где-нибудь, а во главе представителей нации. Но, находясь среди всех депутатов, национальной гвардии и регулярных войск, он торжественно присягнул конституции, и вот теперь это забывают! Присяга его была добровольной, ибо король сам заявил, что „именно на празднике Федерации он провел самые трогательные минуты своего пребывания в Париже и с удовольствием обратил внимание на свидетельства преданности и любви, которые выказывали ему национальные гвардейцы всего королевства“. И если король не заявит однажды, что его насильно увезли с собой бунтовщики, его клятвопреступление откроется всему миру.