Дойна о Мариоре - [33]

— Про кого это вы, тетя Марфа? — спросила Мариора.

— Да примарь проклятый! Как стали они бежать, так скот из чужих дворов хватать начали. «В Румынию, — говорят, — чтоб цел был». Ой, волки! — И уже спокойно спросила Мариору: — А ты вниз? Штефана Греку ищешь? Наверно, он там. Иди, иди скорее, я тоже сейчас прибегу…

«Что это все значит? Происходит что-то небывалое». Мариора побежала скорей.

На улице, которая вела к примарии, Мариоре пришлось убавить шаг: здесь цепью, загораживая узкую уличку, стояли большие зеленые машины. Кое-где возле них ходили молодые веселые солдаты в какой-то особенной, тоже зеленой форме, с красными звездочками на фуражках. Около солдат вертелись полуголые ребята. Они отходили кто с конфетой, кто с пряником.

Лишь подойдя к примарии, Мариора поняла, почему ей до сих пор почти не встречались селяне. Во дворе примарии и на улице возле нее стояла большая плотная толпа. У многих селян на груди были красные банты. Кто-то смеялся, кто-то громко говорил. Старый пастух Кожухарь, возле которого остановилась Мариора, стоял с непокрытой головой и утирал глаза. Тут было много солдат, тоже с красными звездочками. Одни из них стояли в стороне, другие замешались в толпу. Мариора заметила, что солдаты с любопытством разглядывают и касы и селян. Некоторые объяснялись с селянами, жестикулируя, — должно быть, не знали языка. И солдаты и селяне улыбались друг другу так приветливо, точно были давно знакомы.

Возле примарии стояла машина. На открытом кузове ее стоял, должно быть, самый главный солдат, с квадратными красными значками на воротнике. Он, широко взмахивая рукой, говорил… Мариора еще не успела расслышать, что — кто-то взял ее за локоть. Она обернулась: это был Кир. Озорное лицо его счастливо улыбалось.

— Советские! Коммунисты! — возбужденно сообщил он, кивая на солдат. — А кузисты-то бежали — искры из-под пяток летели. Видела?

— Коммунисты? — одними губами сказала Мариора. — Кир! — она сжала его руку. И туг же, вспомнив просьбу Филата, быстро спросила: — Где твой отец?

Кир показал в толпу. Штефан действительно стоял там в первом ряду, торжественно сняв шляпу. А рядом с ним — Мариора даже сначала не поверила глазам — Нирша Кучук и корчмарь Гаргос. На груди у них тоже алели красные банты из шелковой ленты; причем банты были раз в пять больше, чем у других.

— А им-то что тут нужно? — удивилась Мариора.

— Перекрашиваются! — глухо ответил Кир.

Протолкаться к Штефану было почти невозможно. Стоя рядом с Киром, Мариора старалась услышать, что рассказывает селянам с машины советский человек.

Высокий, черноволосый, с красивым смуглым лицом, он говорил на чистом молдавском языке:

— …Но, товарищи, советский народ не забывал о вас! Мы знали, как вы живете. Советское правительство добилось восстановления исторической справедливости. Молдавия воссоединена! Днестр больше не будет разделять один и тот же народ. С сегодняшнего дня вы граждане единственной страны в мире, где существует настоящая свобода, вы…

Дальше Мариора не слышала. Люди не выдержали, и восторженные крики заглушили слова оратора.

— Он тоже молдаванин. С левого берега Днестра. Командир Красной Армии, — объяснил Мариоре Кир.

Советский командир смолк и, ожидая, пока утихнет шум, улыбался, покачивая головой и разводя руками. Заговорил, лишь дождавшись тишины, слова старался произносить еще яснее и громче:

— Теперь, друзья, вы полные хозяева и своей земли и своей жизни. Но правильно кто-то сейчас сказал: земля землей, а без грамоты далеко не уйдешь. Конечно, со временем будут у вас свои сильные, грамотные кадры. Ведь в Молдавии теперь откроются даже высшие учебные заведения![29] А пока… пока мы будем помогать вам. Сегодня вместе с нами перешел границу секретарь комитета партии вашего района, Владимир Иванович Коробов. Владимир Иванович сейчас в городе. Он поможет вам выбрать своих представителей в сельское и районное руководство. Вместе с ним вы будете налаживать жизнь в своем селе.

Когда советский командир кончил говорить, Мариора, наконец, смогла пробраться к Штефану. Она быстро передала ему просьбу Филата, но не стала ждать, пока он разыщет людей, а побежала обратно — рассказать в имении о том, что делается в селе. Но уже на краю села Мариора остановилась: увидела, что по ноге ее, серой от пыли, течет кровь. Где поранила ногу, она не помнила, но на ступне был глубокий порез, должно быть наступила на стекло. Только теперь Мариора почувствовала острую боль. Она беспомощно оглянулась. Кругом по-прежнему было безлюдно, и только снизу долетал взволнованный гомон. Где-то пел флуер, смеялся бубен.

Что делать? Семь километров — пожалуй, не дойти. Девушка готова была заплакать от досады. Потом вдруг вспомнила: за углом каса знахарки, бабки Гафуни. Что, если зайти к ней?

Гафуня оказалась дома. Она лежала на печке, укрывшись черной добротной шалью.

— Добрый день! — откликнулась она на приветствие Мариоры.

Девушка показала ей порез.

— Ох, заболела я! — проговорила бабка Гафуня, поднимаясь. — Да как же не помочь тебе — надо.

— Только мне нечем платить, бабушка, — тихо промолвила Мариора.