Достоевский во Франции. Защита и прославление русского гения, 1942–2021 - [27]

Шрифт
Интервал

Позднее под научной редакцией, с предисловием и комментариями Катто появляется новый перевод переписки Достоевского, вытеснивший слишком субъективное переложение Д. Арбан и Н. Гарфункель[94], а также новое издание воспоминаний Анны Григорьевны[95]. В 1981 году под совместной редакцией Катто и Жака Роллана вышел второй номер издания «Cahiers de la nuit surveillée» по материалам конференции «Достоевский в современном сознании» («Dostoïevski dans la conscience d’ aujourd’ hui»), прошедшей в том же году[96]. Конференция была посвящена тому, как видится творчество писателя современному человеку на расстоянии века, и как его тексты прочитываются с точки зрения юриспруденции, психоанализа, психиатрии и теологии.

Книга «Литературное творчество Достоевского» стала своего рода суммой французского достоевсковедения XX века и остается подлинным памятником науки о литературе, к сожалению, недостаточно известным в русской интеллектуальной культуре. В советской критике книга получила сочувственный отзыв Тамары Мотылевой в журнале «Вопросы литературы» за 1981 год[97]. Глава «Пространство и время в романах Достоевского» была опубликована в 1978 году в авторитетном издании Пушкинского Дома «Достоевский: Материалы и исследования»[98]. Наконец, можно напомнить, что В. А. Подорога активно использовал эту работу в своих размышлениях о литературе Достоевского[99].

Катто одним из первых среди французских исследователей систематически изучал строение текста произведений Достоевского. В своей работе он намечает три основных направления в исследовании творчества писателя. Первое — идеологический подход, в котором Достоевский ценится прежде всего как мыслитель, предметом изучения становятся его идеи, а его творчество служит для иллюстрации различных моральных, философских или религиозных вопросов. Второе направление — биографические изыскания, зачастую с уклоном в психоанализ. Третье же подразумевает изучение литературных текстов, творческой лаборатории писателя. Несмотря на то, что автор «Литературного творчества Достоевского» не пренебрегает ни идеологией русского писателя, рассмотрев в нескольких главах первой части работы исторические, литературные и философские источники формирования мышления создателя «Бедных людей», ни биографией автора, посвятив две пространные главы столь важным для его жизни проблемам, как болезнь и деньги, основный акцент в исследовании сделан именно на анализе творческого процесса у Достоевского, включающем, с одной стороны, изучение условий писательского труда и собственно поэтики литературных текстов, с другой — анализ времени и пространства романов Достоевского как основополагающих элементов романного мышления писателя.

Развивая лучшие традиции французской науки о литературе, включая в свои размышления методологические новации генетической критики, психоанализа литературного текста, психокритики, философской герменевтики, структурализма, Катто вместе с тем опирается на материалы российских историков литературы как дореволюционной, так и советской эпохи. Как исследователя и переводчика Катто интересовало устройство русского романа, его внутренняя организация в сравнении с романом французским. Катто считал необходимым предоставить читателю исторический контекст и культурологический комментарий, объяснить Достоевского для французов. Его исследовательский интерес всегда был сосредоточен на трех основных темах: фантастика у русских писателей, утопия и антиутопия, время и пространство в романе. Катто называет себя «биологом», «генетиком» от литературоведения. Его интересуют записные книжки, подготовительные материалы как источник. Он определяет свою задачу так:

найти константы в замысле, рождении и юности каждого текста и ухватить структуру законченного романа […] шаг за шагом следовать за писателем, чтобы […] понять идею и анализировать ее выражение[100].

Первая часть, «Творческая среда» («Le milieu créateur»), представляет своего рода гибрид биографического подхода и исследования поэтики. Катто исследует культурный багаж Достоевского, интеллектуальную и художественную среду, которая сформировала его вкус и повлияла на его становление как писателя. Известно, что с юности писатель «страшно читал» и что в разговорах и переписке с современниками он часто вспоминал прочитанное, давал советы по чтению, возвращался к впечатлениям, которое на него производили книги. Катто тщательно исследует круг чтения Достоевского, его вкусы в искусстве, образование, философские взгляды и отмечает удивительную способность писателя ухватить идею и сразу трансформировать ее в образы, так что отследить источник бывает довольно трудно. Во-первых, Достоевский часто черпал идеи из журналов, не заботясь об их достоверности. Во-вторых, на протяжении жизни Достоевский вел социально-политические и философские дебаты сначала как последователь утопического социализма, затем как славянофил — под маской почвенничества, и наконец как панславист и реакционер, никогда не будучи полностью предан ни одной из этих доктрин и никогда не расставаясь со своими сомнениями.


Рекомендуем почитать
Равнина в Огне

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Граф Савва Владиславич-Рагузинский

Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)


Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.

Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.


Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде

Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.


Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.


Языки современной поэзии

В книге рассматриваются индивидуальные поэтические системы второй половины XX — начала XXI века: анализируются наиболее характерные особенности языка Л. Лосева, Г. Сапгира, В. Сосноры, В. Кривулина, Д. А. Пригова, Т. Кибирова, В. Строчкова, А. Левина, Д. Авалиани. Особое внимание обращено на то, как авторы художественными средствами исследуют свойства и возможности языка в его противоречиях и динамике.Книга адресована лингвистам, литературоведам и всем, кто интересуется современной поэзией.


Феноменология текста: Игра и репрессия

В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века.


Самоубийство как культурный институт

Книга известного литературоведа посвящена исследованию самоубийства не только как жизненного и исторического явления, но и как факта культуры. В работе анализируются медицинские и исторические источники, газетные хроники и журнальные дискуссии, предсмертные записки самоубийц и художественная литература (романы Достоевского и его «Дневник писателя»). Хронологические рамки — Россия 19-го и начала 20-го века.


Другая история. «Периферийная» советская наука о древности

Если рассматривать науку как поле свободной конкуренции идей, то закономерно писать ее историю как историю «победителей» – ученых, совершивших большие открытия и добившихся всеобщего признания. Однако в реальности работа ученого зависит не только от таланта и трудолюбия, но и от места в научной иерархии, а также от внешних обстоятельств, в частности от политики государства. Особенно важно учитывать это при исследовании гуманитарной науки в СССР, благосклонной лишь к тем, кто безоговорочно разделял догмы марксистско-ленинской идеологии и не отклонялся от линии партии.