Дощатовские трагедии - [4]
ВИКТОР. По такому случаю выпьем, может быть, и вспомнится?
Все смеются, пьют.
НИНА. Хорошее вино…
ВИКТОР. Очень. Жженый сахар.
Звонит телефон.
(берет трубку.) Алло, союз писателей слушает? Алло? Алло-о-о-о?
Положил трубку…
НИНА. Ошиблись номером, наверное…
СВЕТА. Бывает, гроза к тому же…
НИНА. Сигаретку бы сейчас для полного счастья…
ПАША. У меня — «Беломор»…
НИНА. Ой, нет, не надо!
ВИКТОР. А я, к сожалению, не курю…
НИНА. Почему к сожалению? К счастью! Я вот не могу отвыкнуть. Да и не курю, знаешь, а так, под этим делом когда чуть-чуть.
ВИКТОР. Нет, я не позволяю себе никогда.
НИНА. У меня в номере есть. Я схожу быстро.
ВИКТОР. Помочь?
НИНА. Там пачка всего. Не полмашины.
СВЕТА. Колбаса жирная. Я не люблю такую…
ВИКТОР. Я бы помог…
НИНА. Мне надо поговорить со Светой… Извини… Светка, выйди-ка на минуточку, на пару слов… Мы быстро, сейчас. Ключ у тебя?
Выходят.
ВИКТОР. Какие девочки, ай-яй-яй!
ПАША. Ничего мы дали. За бутылку семь рублей.
ВИКТОР. Кто тебе сейчас продаст за нормально? Ночь уже. И так с черного хода…
ПАША. Домой хотел звонить.
ВИКТОР. Слушай, точно. Забыл, паразитство! Поздно уже…
Пока этих нет, надо быстренько… Людка ждет, пацан еще болеет, паразитство… Какой код, я забыл?
ПАША. Триста сорок два.
ВИКТОР. Ага! Спят, наверное… Два часа разница… (набирает длинный ряд цифр.) Алло?
МУЖСКОЙ ГОЛОС. (возникает.) Вам кого нужно?
ВИКТОР. Мне Люду… А это кто?
МУЖСКОЙ ГОЛОС. (через паузу.) Это — Юра. Никакой Люды здесь нет…
ВИКТОР. Как это?
МУЖСКОЙ Голос. А вот так.
ВИКТОР. Это 22-37-56?
МУЖСКОЙ ГОЛОС. Нет, не 22, а 24-37-56…
Короткие гудки.
ВИКТОР. Вот это да…
ПАША. Чего?
ВИКТОР. Я же не пьяный, я же набирал 22, а не 24… Я же помню… Мужик там у нее, а? Слышишь? А?
ПАША. Да ладно. Набери еще раз и успокойся, что ты? Знаешь ведь нашу технику… Да еще гроза…
ВИКТОР. (набирает номер.) Занято…
Пауза. Тишина. Молния.
Гадюка… Какая гадюка?! (набирает номер.) Занято! Снова занято! Испугалась, положила трубку рядом с телефоном, да? Гадюка, какая гадюка, а? С этим Юрой, а я здесь… Я же 22 набирал, а не 24… Я же помню… Какая тварь, а? Тварь! Тварь! (зажигает верхнирй свет.) С Юрой там… Там… А я… С Юрой… Господи!!!
ПАША. Ты спокойно, спокойно…
ВИКТОР. Спокойно?! Она там с Юрой с этим… Ах ты… Ах ты…
УВходят веселые Нина и Света.
НИНА. Сигареты на окошке лежали, а Света, дурочка, окно открыла… На полу — лужи… Постель моя у окна — мокрая… А? И сигаретки, главное, намокли. Ну Светка ты такая! Дождь ведь.
ВИКТОР. (тихо, держа трубку у уха.) Пошли вон. Вон!!!
НИНА. А?
ПАША. Ты что?
СВЕТА. Дождь ведь…
ВИКТОР. Вон, я сказал, суки… Во-о-о-н! Я… я….
НИНА. Псих, точно…
Обе уходят. И снова, как только закрылась дверь — молния
ВИКТОР. (набирает номер.) Алло?
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. (возникает.) Алло?
ВИКТОР. Ты? Ты?
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Витенька? Здравствуй!
ВИКТОР. Ишь, как притворяется! Где он?
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Антошка? Спит давно. Температура все еще есть.
ВИКТОР. Где он, я тебя спрашиваю?
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Кто, кто, Витя?
ВИКТОР. Ты — последняя гадюка! Я убью и тебя и его! За что ты меня так отблагодарила?! За что?! Скрывала, скрывала от меня…
ЖЕНСКИЙ ГОЛос. Витя, Витя, что случилось?
ВИКТОР. Почему не подходила к телефону сама? Хотела обмануть меня, да?! Признавайся, где он?
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Витя, Витя, ты слышишь меня? Слышишь меня? У меня не звонил телефон! Я только-только уложила Антошку! Я не пойму, что случилось с тобой! Алло! Алло!
ВИКТОР. Не-на-ви-жу тебя! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!!!
Бросает трубку на телефон, телефон падает на пол, Виктор бросается на кровать лицом в подушку.
ПАША. Дурак! Телефон разбил! Двадцать восемь рублей платить теперь…
ВИКТОР. Заткнись! Заткнись! Я вас всех убью! Я вас всех поубиваю! Всех поубиваю!
Павел молчит, снимает брюки, ложится в постель. Потом поднимается, выключает верхний свет и торшер. Ходит на цыпочках. Снова ложится. В номере совсем темно. Только молния за молнией.
Молчание.
ПАША. Ну. это ты напрасно так, напрасно…
ВИКТОР. (рыдая.) Замолчи! Тебе говорю, лучше замолчи!!!
Молчание.
В дверь стучат. Заглядывает кавказец с лицом заговорщика.
КАВКАЗЕЦ. (тихо.) Девочки-и-и…. Челентано-о-о….
Виктор хватает книгу, бросает ее в дверь, дверь захлапывается, молния.
Молчание.
Внезапно Виктор вскакивает, бросается к телефону, трясет его.
ВИКТОР. Слава богу, гудок есть… (набирает номер.)
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. (старческий.) Алло?
ВИКТОР. (прикрыв трубку рукой, негромко.) Юру мне можно?
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Почему так поздно спрашиваете Юру? Кто его спрашивает?
ВИКТОР. Да так, товарищ один…
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Сейчас позову…
ВИКТОР. Не надо. (кладет трубку.)
Ложиться на кровать, большая пауза.
ВИКТОР. Живет там, оказывается, Юра… По этому телефону, который 24… Живет там Юра… Ошибся я, значит… Эх, житье!
Молния, гром.
Молчание.
ВИКТОР. Ну, вставай, пошли… Ждут, наверное… Пошли…
Оба встают, натягивают штаны. Звонит телефон, они не обращают на него внимания. Оделись, ушли, прихватив остатки вина в бутылке. Вместе с дверью — молния, гром.
Телефон продолжает надрывно звонить. Междугородка.
Темнота.
Занавес.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
Пьеса вторая
«Маска, я тебя знаю!..»
Действующие лица:
Андрей — преподаватель культпросвет училища города Дощатова
Любительскому ансамблю народной песни «Наитие» – 10 лет. В нем поют пять женщин-инвалидов «возраста дожития». Юбилейный отчетный концерт становится поводом для воспоминаний, возобновления вековых ссор и сплочения – под угрозой «ребрендинга» и неожиданного прихода солистки в прежде равноправный коллектив.
Монолог в одном действии. Написана в июле 1991 года. Главная героиня Елена Андреевна много лет назад была изгнана из СССР за антисоветскую деятельность. Прошли годы, и вот теперь, вдали от прекрасной и ненавистной Родины, никому не нужная в Америке, живя в центре Манхэттена, Елена Андреевна вспоминает… Нет, она вспоминает свою последнюю любовь – Патриса: «Кто-то запомнил первую любовь, а я – запомнила последнюю…» – говорит героиня пьесы.
«Для тебя» (1991) – это сразу две пьесы Николая Коляды – «Венский стул» и «Черепаха Маня». Первая пьеса – «Венский стул» – приводит героя и героиню в одну пустую, пугающую, замкнутую комнату, далекую от каких-либо конкретных жизненных реалий, опознавательных знаков. Нельзя сказать, где именно очутились персонажи, тем более остается загадочным, как такое произошло. При этом, главным становится тонкий психологический рисунок, органика человеческих отношений, сиюминутность переживаний героев.В ремарках второй пьесы – «Черепаха Маня» – автор неоднократно, и всерьез, и не без иронии сетует, что никак не получается обойтись хорошим литературным языком, герои то и дело переходят на резкие выражения – а что поделаешь? В почерке драматурга есть своего рода мрачный импрессионизм и безбоязненное чутье, заставляющее сохранять ту «правду жизни», которая необходима для создания правды художественной, для выражения именно того драматизма, который чувствует автор.
Амалия Носферату пригласила в гости человека из Театра, чтобы отдать ему для спектакля ненужные вещи. Оказалось, что отдает она ему всю свою жизнь. А может быть, это вовсе и не однофамилица знаменитого вампира, а сам автор пьесы расстаётся с чем-то важным, любимым?..
Пьеса в двух действиях. Написана в декабре 1996 года. В провинциальный город в поисках своего отца и матери приезжает некогда знаменитая актриса, а теперь «закатившаяся» звезда Лариса Боровицкая. Она была знаменита, богата и любима поклонниками, но теперь вдруг забыта всеми, обнищала, скатилась, спилась и угасла. Она встречает здесь Анатолия, похожего на её погибшего сорок дней назад друга. В сумасшедшем бреду она пытается вспомнить своё прошлое, понять будущее, увидеть, заглянуть в него. Всё перепутывается в воспаленном сознании Ларисы.
В этой истории много смешного и грустного, как, впрочем, всегда бывает в жизни. Три немолодые женщины мечтают о любви, о человеке, который будет рядом и которому нужна будет их любовь и тихая радость. Живут они в маленьком провинциальном городке, на краю жизни, но от этого их любовь и стремление жить во что бы то ни стало, становится только ярче и пронзительнее…
Художник, доживший до преклонных лет, встречает молодую женщину, очень похожую на его мать. Сам герой никогда не знал собственной матери. Она бросила его еще младенцем, в роддоме, но при этом оставила при нем свою фотографию, которую он хранил всю жизнь. И вот спустя много лет он встречает женщину, как две капли воды похожую на ту, что на фотографии. Между ними возникают непростые отношения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В пьесе Миеко Оучи «Синий свет» мы застаём 100-летнюю Лени Рифеншталь в офисе голливудской киностудии. Она готова сделать отчаянный шаг и решиться на съёмки своего первого художественного фильма за последние пятьдесят лет, но что из этого выйдет, — вот вопрос.
Cпектакль «Рыдания» про генетику женского одиночества, сконструирован из монологов трех женщин, представительниц одной семьи: дочери, матери и бабушки.Три поколения потерянных женщин — восемнадцатилетняя, сорокачетырехлетняя и семидесятилетняя. Они все дезориентированы, все несчастливы. Их несчастье не социальное, а внутреннее: «Они загнаны в ментальные ловушки, это их личная несвобода».
В сборник пьес известнейшего английского драматурга Джона Осборна (1929–1994) вошли три его пьесы: «Оглянись во гневе», «Комедиант» и «Лютер». Две последние пьесы на русском языке печатаются впервые.Экранизации и постановки:Оглянись во гневе / Look Back In Anger — Великобритания (Т.Ричардсон) 1958Полковник Редль / Oberst Redl (И.Сабо) (cценарий в соавт.) 1985Комедиант / The Entertainer — Великобритания (Т.Ричардсон) 1960Атака лёгкой кавалерии / The Charge of the Light Brigade (cценарий) — Великобритания (Т.
В формальном плане Вальчак пользуется театральной условностью, вводя символические фигуры и ожившие предметы, как, например, в пьесе «Шахта». Герой пьесы — шахтерский город Валбжих, олицетворяемый неким шатающимся по улицам типом по имени Валек.