Дороги, которым нет конца - [86]

Позади я слышал вой сирен и видел мелькание белых и красных огней.

Справа от меня появился Блондин. Он стоял в ровной шеренге со всеми остальными, которая растянулась так далеко, насколько я мог видеть. Он переоделся. Теперь он был босым и облаченным в белое; его волосы разметались по плечам, лицо было потным. Я слышал слабое, угасающее музыкальное эхо, как будто отзвучала последняя нота. Блондин выглядел так, словно он только что завершил один танцевальный пируэт и ждал музыку, чтобы начать следующий. Немного в стороне стояла группа людей с музыкальными инструментами. Большинство из них я никогда раньше не видел. Отец держал гитару, перекинутую через плечо на ремне; как ни странно, она была десятиструнной. Рядом с ним было свободное место. Я собирался отправиться туда и занять место рядом с отцом, но Блондин поднял руку и помахал указательным пальцем:

— Еще не время.

Я смотрел на свое тело, на Делию, на Биг-Бига, на хаос и лихорадочные движения, но при этом я слышал прекраснейшее пение множества голосов вокруг Блондина. Я указал на себя:

— Но я же умер.

— Ты был мертвым. — Он помолчал, держа в руке книжку, которую он читал, когда сидел в заднем ряду слушателей. Эта была черная записная книжка, похожая на мою. Внутри он написал какие-то слова самым красивым почерком, какой мне приходилось видеть. Он засунул книжку между поясом моих брюк и спиной, а потом потянулся внутрь меня и извлек что-то непонятное. Нечто темное и болезненное. Затем он повернулся ко мне, прижал губы к моему рту и резко выдохнул. Его дыхание наполнило и согрело меня. — Теперь ты живой, — сказал он.

В это мгновение мир света, где я стоял, вдруг потемнел, и мне стало холодно, как никогда в жизни. Только губы оставались теплыми и влажными. И солеными на вкус. Это означало только одно.

Слезы Делии.

И где-то посреди этой тьмы я услышал шепот отца.

Ясное дело, что когда я открыл глаза, это вызвало бурное смятение. Санитары появились через несколько минут; они положили мне на лицо кислородную маску, вставили в руку иглу и начали задавать вопросы, на которые я не мог ответить тогда и не могу сейчас. Скажу вам то же самое, что я говорил им: я был мертвым. Я смотрел на себя сверху, у меня не было пульса и вообще каких-либо признаков жизни. Потом я сразу ощутил под собой мягкую траву, леденящий холод и соленый вкус на губах. Потом я начал понемногу согреваться, и голубой оттенок моей кожи стал бледно-розовым. Я ничего не понимал. В одну секунду я был мертв, а в следующую — вроде бы жив. У меня не было слов, чтобы описать это состояние. Я знаю лишь одно: где-то в промежутке между «здесь» и «там» порванные нити моей жизни срослись заново. Как бы это ни случилось, я не знаю, почему это произошло, и, как мне казалось, не заслуживаю этого. Я во многом сомневаюсь, но две вещи мне известны без тени сомнения: я жив, и я не принимал участия в своем возвращении к жизни.

Пока я ехал в машине «Скорой помощи», а Делия обнимала меня, появился Блондин. Он сел рядом с санитаром, который сжимал пакет для внутривенного вливания, чтобы жидкость быстрее поступала в мой организм. Я впервые услышал мягкие нотки в голосе Блондина.

— Ты не обязан это понимать, — сказал он. — Но ты должен жить.

Я пришел в себя в своей хижине. Горел камин. Я был завернут в спальный мешок, и Делия плющом обвилась вокруг меня. Я не смог бы оторваться от нее, даже если бы захотел. Биг-Биг сидел на диване, закинув одну ногу на другую, и попивал кофе. Когда мой взгляд сфокусировался, он встал, провел пальцами по внутренней стороне своих подтяжек, а потом посмотрел на меня, утирая лоб носовым платком, который он затем тщательно сложил и убрал в карман.

— Слушай, маленький проказник, я обещал твоему отцу, что буду присматривать за тобой. — Он поставил чашку кофе, повернулся к двери и рубанул по воздуху ребром ладони. — Теперь с этим покончено. — Он стоял, гладя на безоблачное голубое небо в дверном проеме. — Хватит. Я становлюсь слишком старым, чтобы нянчиться с тобой. Пора бы нам уже поменяться местами.

— Это как?

Он рассмеялся:

— Так, что я больше не буду заходить в ледяную воду. Только сумасшедший способен на такое. И ты тоже не будешь, не то подхватишь воспаление легких.

Он распахнул входную дверь настежь и повернулся к Делии:

— В три часа?

Она улыбнулась и показала на крыльцо:

— Мы будем здесь.

Биг-Биг закрыл дверь, и я услышал урчание двигателя его старенького автомобиля, спускавшегося с горы.

— В три часа? — переспросил я.

Делия решительно кивнула:

— И ни секундой позже.

Она тесно прижалась ко мне, что еще недавно казалось невозможным.

— Что произойдет в три часа? — спросил я, хотя чувствовал, что уже знаю ответ.

Она закрыла глаза, приложила ухо к моему сердцу и постучала пальцем по моей груди:

— Мы с тобой начнем жить.

Эпилог

В воскресный вечер в канун Рождества пушистый снег завалил улицу, приглушая взволнованные голоса. На его искристой поверхности мигающие газовые фонари создавали теплые янтарные отражения. Я попросил Фрэнка заведовать парковкой автомобилей. Загорелый после путешествия на острова, он с радостью согласился.