Дорога к счастью - [99]

— Вели малышу повторить слова, которые были сказаны при посылке этого угощения, — повторил Довлетчерий все с той же таинственностью.

— Кто, сынок, прислал это? — спросил Бат старшего из ребят, принесших угощение.

— Прислала Кутас.

— Кто эта Кутас, чья она?

— Кутас — дочь Моса Пченитлеко. Не так ли, малыш? — сказал кто-то из взрослых.

— Да, она, — ответил мальчик.

Тем временем сюда подошли и все остальные парни, рывшие канаву, и с ними Тыху, работавший на самом отдаленном участке.

Когда назвали имя девушки, приславшей угощение, Тыху подошел к Биболэту и, тихо дернув его за рукав, шепнул:

— Дочь кулака, невеста Довлетчерия…

Бат, между тем, продолжал допрос малыша:

— Что же ты должен передать на словах?

— Про это мне велели сказать Довлетчерию наедине.

— Тогда и мы не должны слышать слова, которые предназначены для одного Довлетчерия, — сказал Бат, оборачиваясь к парням.

— Нет, вели ему сказать, — настойчиво требовал Довлетчерий. — Эти слова я уже слышал. Пусть теперь повторит, чтобы все слышали.

Обратившись к мальчику, он добавил:

— Скажи, малыш, скажи при всех те самые слова, которые она передала мне.

Мальчик немного помялся и сказал:

— Кутас мне велела, чтобы я вот что передал Довлетчерию: «Жалею тебя за то, что тебя заставили, как арестанта, рыть канаву. Я не знала, что у тебя так мало мужества и сознания собственного достоинства. Пошла бы выручать тебя, но женское мое платье сковывает мою волю…».

Присутствующие переглянулись. Установилось длительное молчание. Первым его нарушил Бат.

— Я уж не знаю, что на это и сказать. Тут, мне кажется, запрятан какой-то тайный смысл… — произнес он разочарованно. Все его оживление в предвкушении приятного угощения мгновенно пропало, он как-то сразу потускнел и даже опасливо отодвинулся от подносов с едой.

— Ты как думаешь, Биболэт? — нерешительно спросил он.

— Я думаю, в этих словах есть не только тайный смысл, но и яд, — ответил Биболэт с многозначительной усмешкой. — Повидимому, у наших врагов дела неважны, если они вынуждены прибегать к помощи девиц…

— Какого же ответа удостоим мы эти слова? — снова спросил Бат, ища выхода из неприятного положения.

— Нам неудобно вмешиваться. Я думаю, Довлетчерий сам сможет дать достойный ответ, — сказал Биболэт уже серьезно.

— Верно, я согласен! — Бат явно обрадовался возможности переложить эту неприятную миссию на чьи-нибудь плечи. — Говори, Довлетчерий! Передаем тебе дело. Как рассудишь, так мы и порешим.

— Я скажу, насколько хватит моего разумения. Но если нехватит ума, надеюсь на вас, старших, что не дадите мне ошибиться, — скромно начал Довлетчерий. — Я считаю уместным такой ответ: «Хотя ты и женщина, но действуешь языком, начиненным змеиным ядом. Тебе неприятно дело аула, над чем мы здесь трудимся, — а нам неприятны ты сама и твое угощение. Можешь предложить свое угощение кому-нибудь другому, кто тебя, может быть, поддержит в твоих неблаговидных замыслах».

Парни одобрительно зашептались.

Бат спросил Биболэта:

— Ты на это как смотришь?

— Смотрю так, что лучшего ответа и искать не надо.

— Я тоже смотрю так, — согласился Бат и, обратившись к мальчику, заявил: — Иди, сынок, отнеси все это обратно той, которая прислала тебя. Только смотри, чтобы ничего не трогать! Если тронешь, я непременно узнаю и выдеру за уши. Передай Кутас слова Довлетчерия. Запомни их хорошенько.

Он пересказал несколько раз слова Довлетчерия, пока малыш не запомнил их и не повторил в точности.

Однако, когда мальчики подняли с земли подносы и тронулись в обратный путь, Бат не выдержал и сделал добавление от себя:

— Скажи, мол, спасибо, но некогда было отведать ее угощения…

Он проводил печальным взглядом подносы с едой и задумчиво пробормотал:

— Эта девица, как я вижу, имела намерение совсем расстроить нашу компанию. Хотя это ей и не удалось, все же она задержала нас на целых полчаса.

Он торопливо схватил свою лопату и строго скомандовал:

— Ну, ребятки, по местам! Живее, живее!

Когда парни разошлись и старшие — Бат, Шумаф и Биболэт — остались одни, Бат с силой вонзил лопату и всердцах воскликнул:

— И что же я сделал этой негоднице, что она отравила свое угощение ядом таких слов и лишила нас приятного завтрака!

Он достал кисет и огорченно покачал головой.

— Ишь ты, куда метила! Недаром говорят, что жолудь недалеко падает от дуба, — дочь пошла в отца. Даже адыгейские обычаи они всегда обращают в свою пользу…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

На собрании колхозников и бедноты было вынесено решение — устроить товарищеский суд над бывшими конюхами колхоза. Суд происходил во дворе колхозного правления, где собрался почти весь аул. Исхак, Халяхо, Бат, Шумаф и Биболэт были избраны судьями. Общественным обвинителем назначили Доготлуко.

Биболэт начал опрос с тех конюхов, которые, как он знал, были обманным путем вовлечены на путь вредительства. Конюхи один за другим рассказали о бесчисленных вредительских актах, совершенных в колхозе. Картина сознательного и планомерного уничтожения колхозного тягла и имущества была раскрыта довольно полно.

Но Биболэт упорно добивался, чтобы названы были имена тех людей, от которых исходили все нити вредительства. Это было труднее. Старый обычай гласил: «Не быть первым доносчиком!» Многие из опрашиваемых предпочли бы понести наказание, чем нажить позор, выдав другого, хотя бы тот был явным негодяем. Биболэту пришлось затратить много усилий, прежде чем он заставил одного из конюхов назвать имя Лыхужа Короткого, известного подручного Измаила. А когда это имя уже было произнесено, все остальные, словно обрадовавшись и избегая произносить другие имена, стали валить всю вину на одного Лыхужа. С трудом Биболэт добился признания, что Лыхуж был не один. Да, еще кое-кто действовал с ним заодно. Кто же это был? В ответ следовало упорное молчание.