Дорога к счастью - [98]

Биболэт принял шутку.

— Очень хорошо! Ты самый старший из всех, поэтому дай мне свою лопату, а сам отдыхай. Я с удовольствием поработаю.

— Но одной лопатой ты не удовлетворишь нас, Биболэт, — продолжал Бат начатую шутку. — Мы тебе предъявим еще одно требование. В ауле совсем забыли старые адыгейские обычаи. Ты, как уполномоченный, должен был там напомнить, чтобы прислали нам кое-какое угощение.

— На этот счет я не знаю, что и сказать тебе. В ауле не только не собираются прислать угощение, но, наоборот, судя по слухам, вот-вот выйдут с палками и разгонят нас.

— И это правда. Сейчас говорить с аулом очень трудно, — ответил Бат, сразу оставив свой шутливый тон. Он сел на корточки, вынул свой кисет, свернул цыгарку и продолжал:

— Аул мало-помалу успокоится. Человека ведь очень трудно свернуть с привычной борозды. Сегодня я крепко задумался над колхозным житьем. Смотри, какую длинную канаву прорыла маленькая кучка людей всего за полтора дня. Раньше нам всегда казалось, что от аула до речки очень далеко. А теперь, когда сообща взялись за работу, сразу же прорыли канаву более чем в половину этого расстояния. Надеемся завтра закончить. А вчера, когда ты сказал нам на собрании, что пророешь канаву и подведешь воду из речки к парникам, — я, признаться, не поверил. Е-е, когда люди сообща берутся за дело, они способны, оказывается, совершить невозможное. Если и в колхозе мы так будем работать, то, аллахом клянусь, через три года не узнаешь наш убогий аул. Но среди нас еще много недобрых людей…

Бат прекратил свои размышления вслух. Некоторое время он иронически наблюдал, как Биболэт, не экономя сил, яростно работал, затем сказал в том же шутливом тоне:

— Наш гость, мы тебя не стали бы обвинять ни за то, что не работаешь с лопатой в руках, ни за то, что аул не присылает нам угощения. Но есть одно дело, из-за которого мы непременно с тобой поссоримся…

Биболэт, удивленный, остановился, опершись на лопату.

— Я не знаю никакого дела, из-за которого мы могли бы поссориться с тобой, Бат. Чего только не сделаю я для такого, как ты, честного труженика! — искренне сказал он.

— Так-то оно так. Но все-таки мы неизбежно с тобой поссоримся… У меня на сердце, видишь ли, легло большое желание… — Бат хитровато улыбнулся. — У меня появилось неотступное желание поддеть своим ножом какого-нибудь теленка…

— Е-е, это совсем не годится! Вот тут мы на самом деле поссоримся! — протянул Биболэт не шутя. Он догадался, что старик в шутливой форме подъезжает к нему с просьбой зарезать какую-нибудь скотину, и косо посмотрел на большой нож в кожаном футляре, что висел у пояса Бата. — И так уж достаточно скотины в ауле порезано. Половина аула осталась без дойных коров.

Но Бат и не думал сдаться.

— Я и сам знаю, что это нехорошо, потому и говорю, что мы поссоримся… — сказал он, впрочем несколько разочарованно. — Но повторяю тебе, это желание так захватило мое сердце, что я не могу удержаться: если я не зарежу, мой нож сам выскочит из ножен и вонзится в горло какого-нибудь теленка… — Он добродушно засмеялся, и Биболэт успокоенно подумал, что Бат и в самом деле шутит.

К ним подошел Шумаф — его участок был рядом. Он, приложив ладонь к глазам, пристально смотрел на дорогу. Все обернулись в ту же сторону.

Группа ребятишек шла из аула по направлению к канаве. Трое передних несли что-то, покрытое белым.

— Да помилует меня аллах, что это такое? — с любопытством сказал Бат, напряженно щуря глаза. — Неужели в ауле вспомнили старый обычай и посылают нам угощение?..

Все недоумевали и, прекратив работу, смотрели на приближавшихся ребят. Те подошли и поставили принесенные ими подносы перед одним из тех молодых людей, что, работали впереди. Тот заставил их снова поднять ношу и показал на Бата, как на старшего в группе. Сам же не спеша направился вслед за малышами.

Этот широкоплечий, густобровый парень ступал уверенно и мягко, — видимо, он принадлежал к породе тех молчаливых, крепких людей, мужество и твердость которых бывают спрятаны глубоко внутри. Подойдя к старшим, он остановился, немного смущенный.

— Что это такое, Довлетчерий? — обратился к нему Бат. — Какая новость сопровождает эти подносы?

— Что принесено, вы видите сами, — сдержанно ответил парень. — Но к этому присоединены еще кое-какие слова. Послушайте их и дайте, как старшие, должную оценку.

По лицу Довлетчерия видно было, что здесь таилась какая-то неприятность.

— Скажи же, какие слова присоединены к этому? — сказал Бат нетерпеливо. — Каковы бы ни были слова, но это единственный человечный поступок аула по отношению к нам, работающим здесь, — добавил он.

Глаза у Бата загорелись, в голосе его слышалась стариковская медоточивая благодарность к тем, кто прислал угощение. Он весь оживился, ему хотелось как можно скорее обойти традиционные формальности и воспользоваться правом старика отведать угощение первым. Однако права старшинства обязывали Бата и к сдержанности, которая давалась ему сейчас с трудом.

А тут еще Довлетчерий, с обычной своей медлительностью, намекал на какие-то обстоятельства, которые угрожали осложнить и затянуть процедуру угощения!