Дорога к счастью - [91]

— Милый, не ты ли будешь тот, который из города приехал сюда по колхозным делам? — спросила женщина.

— Я самый, мать. Скажи, что беспокоит тебя? — приветливо ответил Биболэт.

— А, нынэ[47], я слышала хабар о твоей разумности и твоей человечности и хотела спросить у тебя о чем-то.

— Говори, говори, мать! Скажу так, как у меня на сердце.

— Наш-то, послушавшись людей, опрометчиво подал заявление о выходе из колхоза. Я не хотела, чтобы он уходил, но пугают нас всякими страшными карами, которые, мол, обрушат на нас ушедшие за море и будут кромсать всех колхозников. Я хотела услышать от тебя правильное слово об этом.

Биболэт был изумлен и обрадован необычайной встречей.

— Мать, — сердечно сказал он, — я имею старых родителей. По моему совету и по моему настоянию они первыми вошли в колхоз. И тебе я говорю так же, как своим старым родителям: только в колхозе ваша дорога счастья. Не пугайся всяких хабаров. Люди, которые распространяют такие лживые хабары, сами изо всех сил стараются попасть в колхоз, но их туда не пускают. А если попадут, то все равно выбросят. А тех, которые ушли за море, им уже не увидеть, как своего затылка…

Женщина внимательно выслушала Биболэта и спросила с верой и сомнением:

— Увидим ли мы когда-нибудь налаженной эту колхозную жизнь, как ты думаешь, сынок?

— Скоро увидим!

— Тогда лучше будет, если мы возьмем обратно свое заявление.

Женщина помолчала в раздумье и прибавила уже успокоенным тоном:

— Мы тоже с большими упованиями вошли в этот колхоз. Мы видели работу и урожаи семейств, работавших до этого совместно, и очень многого ожидали от колхоза. А теперь выйти из колхоза нам тоже невозможно: две лошадки, которых мы отдали туда, загублены. Чьих лошадей возьмем, выйдя оттуда? Несчастного, как говорят, и на верблюде собака достанет: раньше всех подохли лошади именно наши, бедняцкие. А лошади богатых сохранились и в колхозе… Спасибо тебе, сынок! Ты хоть немного успокоил меня. Да сделает аллах твою жизнь счастливой!..

ГЛАВА ПЯТАЯ

Чем дальше, тем глубже входит Биболэт в борьбу и ближе подступает к врагу, днем и ночью обнажает его темные замыслы. Он уже научился под любыми покровами разглядывать затаенные помыслы врага.

Раньше, когда, закончив учебу, он сразу попал в самое пекло классовой борьбы за колхозы, его еще можно было обмануть искусной маскировкой. Но каждый такой обман оставался в нем незабываемой зарубкой опыта. Он научился чутко различать разницу между словами, исходящими от искреннего сердца, и обманчивой сетью льстивых слов. Теперь уже его не мог провести благообразный вид седобородого старика и слащавый поток набожных, лицемерных слов. Под серебряной оправой бороды и солидной внешностью стариков острый глаз Биболэта разглядывал лицо врага, и не смягчалось уже его сердце перед заскорузлыми ладонями кулака, который, не жалел самого себя и выжимал кровь и пот из наемных батраков.

Как опытный и страстный охотник, Биболэт шел в ауле Шеджерий по следу врага, выслеживал его логовища, тайные собрания, провокационные слухи, старался сразу же раскрыть новые и новые вражеские маневры и обезвредить их. Коммунисты, комсомольцы, беспартийные активисты рассыпались по всему аулу. Они пользовались малейшим поводом для разоблачения врага перед лицом масс. Беседовали с отдельными людьми. Вели горячие споры по кунацким. Присаживались возле плетней, ввязываясь в беседы крестьян. Всюду беспощадно отсекали ядовитое жало вражеский агитации. Борьба шла на улице, в степи, в каждом доме, в каждой кунацкой. Она проникла даже в запретные женские половины дома.

В ауле Шеджерий враг был уверен в своей силе. На первых порах ему удалось причинить значительный вред колхозу. Теперь враги ждали общеаульского собрания: на нем они собирались окончательно похоронить колхоз. Но пока враги ждали, маленькая армия Биболэта безустали, день и ночь подкапывалась под них, перегрызая хитросплетенную провокационную сеть.

На первых порах действия Биболэта были непонятны кулакам. Биболэт не созвал общего собрания крестьян, как это делали до сих пор все уполномоченные. Враг видел, что коммунисты и комсомольцы ведут усиленную агитацию в ауле, — но не очень-то беспокоился: и раньше ведь коммунисты агитировали крестьян, в этом не было ничего нового. «Если новый уполномоченный и дальше будет так действовать, — рассуждал» кулаки, — то это беда небольшая: все равно ему когда-нибудь придется устроить аульское собрание, и тогда мы перепутаем все карты!».

Но прошло немного времени, и враг стал обнаруживать ощутительные прорехи в своей провокационной сети. Некоторые крестьяне, казалось, крепко-накрепко пойманные в сеть врага, внезапно стали отворачиваться от него. Все чаще повторялись случаи, когда люди забирали обратно заявления о выходе из колхоза. Враг забеспокоился. «Почему уполномоченный так долго медлит с общим собранием? Скорее надо определить — кто хочет и кто не хочет быть в колхозе, развязать руки аулу, — раздавались голоса из его стана. — Надо сеять, пахать, год проходит! В конце концов, если он не собирается устраивать собрание, то мы сами устроим. Чего ждать, — сев не ждет!».