Дорога через безмолвие - [8]

В его сознании вновь замаячила надежда отыскать внутреннее море, но горечь разочарования не заставила долго ждать: путешественники во второй раз попали в Каменную пустыню. «Оказавшись неожиданно в этом гиблом месте, — напишет Стерт, — я почувствовал, что сердце у меня упало. Пустыня выглядела еще более отталкивающе, чем раньше. Ни травинки, ни деревца, ни намека на тень, — ничего, на чем можно было бы остановить взгляд. Сплошное безмолвие. Мы продолжали путь, ориентируясь по компасу, словно в открытом море».

Попытка вновь оказалась тщетной — чем дальше они ехали, тем суше становилась земля. К концу октября запас воды почти истощился, оставался единственный выход — отступить.

И вот тут пустыня показала людям свой грозный лик. Почти все колодцы, открытые ими по пути на север, пересохли. «На первом привале, — писал Стерт — мучимые жаждой кони отказались от еды; они сбились кучкой, а мой серый любимец тыкал носом в мою шляпу, пытаясь обратить на себя внимание». Случайно путники заметили, как голубь, трепыхавшийся невдалеке, исчез вдруг в неглубокой лощине. Дно ее было покрыто глинистой жижей, на которую набросились лошади. До волшебного крика оставалось еще 92 мили, запас воды иссяк окончательно, поэтому пришлось ехать всю ночь при свете керосиновой лампы. Лишь 28 октября, полумертвые от жажды, они ступили на берег водоема в тень деревьев.

Здесь их поджидала новая напасть — мухи и комары; насекомые вились тучами над головой, лица приходилось обматывать марлей, но по сравнению с пережитым это были пустяки: путники могли пить вволю, купаться и лакомиться подстреленными утками. Немного придя в себя, Стерт повел экспедицию вверх по течению крика, считая, что теперь, наконец, они идут по верному пути и впереди их ждет если не море, то большое озеро. Действительно, множество признаков подкрепляло надежду. По земле тянулись цепочки следов аборигенов, между деревьями виднелись их сложенные из ветвей хижины; на протяжении пяти миль путешественники встретили восемь становищ.

Следует подчеркнуть, что Стерт обращался с аборигенами с редкой среди австралийских исследователей доброжелательностью. В отличие от других он не выказывал по отношению к «дикарям» высокомерного презрения, напротив, он стремился понять их, и аборигены платили ему в ответ тем же; подчас их дружелюбие, не без смущения отмечал Стерт, превосходило всякие ожидания, например, когда аборигены предлагали путешественникам провести ночь со своими женами. По свидетельству Стерта, полуголодное существование не лишало этих людей жизнерадостности, они были готовы смеяться по любому поводу и вести беседу до утра. Аборигены не носили одежды и по ночам страдали от холода; однажды Стерт разорвал пополам свое одеяло и отдал половину дрожащему старику. Особое восхищение вызывало у Стерта умение аборигенов предсказывать погоду по положению луны и другим признакам. «Их зрение и обоняние столь остры, — писал он, — что им нет нужды держать собак».

Первые черные люди, встретившиеся им по пути недалеко от Менинди, отличались невероятной худобой от хронического недоедания и были запуганы до крайности; увидев человека на лошади, они, вероятно, решили, что это одно существо — кентавр — и в ужасе бросились прочь, когда всадник спешился. Здесь, у зеленой реки, аборигены были куда более крепкого телосложения, особенно мужчины — рослые, ловкие, с обаятельными улыбками, которые портили лишь удаленные согласно ритуалу передние зубы. Они прекрасно владели навыками выживания: ловили сетями рыбу, доставали со дна моллюсков, без промаха разили дротиками птиц, а из семян растения нарду мололи грубую муку и пекли из нее лепешки.

Стерт подолгу расспрашивал аборигенов о ближних и дальних землях. Разговор велся с помощью мимики и жестов. Судя по движениям рук, напоминавшим весельную греблю, дальше к востоку должен лежать огромный водоем. Окрыленные надеждой, всадники заторопились в том направлении. Проехав около 20 миль, они увидели, что русло крика делится на множество мелких рукавов и проток, поросших густейшим кустарником и могучими деревьями. Зеленый край выглядел какой-то феерией, непохожей на все, что они видели раньше.

Первого ноября экспедиция вышла к озеру. У Стерта перехватило дыхание — над водой носились чайки! Неужели близко море? Дальше на восток тянулась цепь крупных озер густого синего цвета, очень соленых. Здесь взору путников предстала странная сцена: по берегу озера быстрым шагом, почти бегом, двигалась группа из семи аборигенов, и все семеро безутешно рыдали в голос; их вопли разносились далеко вокруг. Выяснить причину несчастья Стерту не удалось, и в конце концов он распорядился продолжать путь, оставив им в подарок свою шинель.

Спустя несколько дней, отойдя на 120 миль от базового лагеря, путешественники столкнулись с огромной толпой человек в четыреста — такого скопления аборигенов им еще не доводилось встречать. Мужчины были атлетического сложения, без племенных шрамов на теле, с целыми зубами. Испугавшись поначалу при виде лошадей, они затем повели себя крайне дружелюбно, одарили путников утками и лепешками, налили воды в корытца из коры и напоили лошадей. К сожалению, беседа с ними похоронила надежду Стерта найти море: аборигены утверждали, что дальше вода начинает убывать и на востоке нет ничего, кроме пустыни. Действительно, проехав немного в этом направлении, Стерт очутился среди болот, за которыми опять просматривалась рыжая плоская равнина…