Дорога через безмолвие - [10]

Не раз за время долгого пути птицы несли спасение экспедиции. «Amadina castanotus, — писал Стерт, — сделалась для нас вестником удачи. Заслышав ее пение, Мы уже знали, что поблизости есть вода, — и каждый раз при звуках знакомой мелодии радостно переглядывались и ободрялись духом… Ястребы сеяли смерть среди этих беззаботных птичек и порой, налетая на них, утаскивали сразу по две».

Описывает он и серых соколов: «Однажды майским воскресеньем во время утренней молитвы мистер Пис увидел самца и самку, круживших высоко в небе. Неожиданно они слетели вниз и устроились на ветвях дерева, росшего на берегу подле самой воды. Пис взял ружье и застрелил одну из них; другая немедленно упорхнула, но вскоре вернулась взглянуть на потерянного друга и разделила его судьбу. Ничто не может сравниться с изысканной красотой этих птиц. Их ярко-желтые лапки, восковины на клюве, синевато-серое оперенье и густая кайма по краям каждого перышка были совершенно ослепительны, но очень скоро поблекли после смерти, обретя тусклый безжизненный оттенок».

Столь же красочно описывает Стерт животных, например динго, «чьи костлявые фигуры, словно призраки, вдруг возникали в лунном свете, и тогда было видно, как жестоко обошлась судьба с этими существами».

Особой похвалы заслуживает Стерт на посту главы экспедиции. Тяжелые условия всегда обнажают человеческие характеры. Во время этого похода не возникало никаких разногласий, не говоря уже о раздорах, не было и частой в подобной ситуации борьбы самолюбий среди его людей. Несмотря на смертельную опасность, погиб только один человек. Вся экспедиция обошлась в 4000 фунтов, ненамного превысив отпущенную сумму. Тактика Стерта — система базовых складов и небольших разведывательных групп — оказалась превосходной. Его идея закладывать записки в бутылки, оставленные в условленном месте, и множество других новинок, в частности использование овец в качестве «живого провианта», очень пригодились будущим путешественникам. Те, кто шли по стопам Стерта, уже знали в общих чертах особенности фауны и флоры пустыни, контуры поверхности и ожидающие их сезонные перепады погоды. На карту были нанесены Менинди, Куперс-Крик и Каменная пустыня.

Стерту не довелось больше участвовать в экспедициях. Его зрение снова ухудшилось, и в 1853 году он вернулся в Англию, где умер шестнадцать лет спустя. Но его открытия проложили путь для новых исследований. Люди пытались пробиться к центру континента со всех сторон. Томас Ливингстон-Митчел, генеральный инспектор Нового Южного Уэльса, выйдя из Сиднея, совершил несколько рейдов и в результате открыл реку Викторию. Позднее его помощник Кеннеди проследовал вниз по ее течению и установил, что Виктория сливается с Куперс-Криком. Тем временем немецкий ботаник Людвиг Лейхгардт прошел по тропическому северу континента до Порт-Эссингтона. В 1848 году он снова отправился в путь, на сей раз с восточного побережья, надеясь пересечь материк и закончить маршрут в Перте на западном берегу; больше его никто не видел.

Исчезновение Лейхгардта вызвало волнение среди поселенцев — долгие годы в Австралии ходили легенды об отчаянном белом человеке, заблудившемся в песках. Они обрастали все новыми и новыми подробностями; в результате Огастус Чарлз Грегори, генеральный инспектор Квинсленда, снарядил на поиски ботаника две экспедиционные группы, вышедшие по двум «вероятным» направлениям. Сам Грегори во главе первого отряда двинулся вдоль Куперс-Крика и в конце концов добрался до Маунт-Хоуплеса в Южной Австралии, тем самым соединив свой маршрут с путем, проложенным Стертом и Эйром двадцать лет назад. Позднее, в 1853 году удалой капитан по имени Френсис Кейделл пробился на маленьком пароходике через прибрежные отмели к устью Муррея, поднялся по реке до Суон-Хилла и вернулся назад к морю. Чуть позже он наладил паромное сообщение по Дарлингу с регулярными рейсами до Менинди. Это стало существенным событием в жизни колонистов.

Однако самым упорным и настойчивым путешественником оказался картограф Стерта — Джон Макдауел Стюарт. После экспедиции 1844 года он совершил несколько рейдов из Аделаиды, а в марте 1860 года стал готовиться к новому походу в центр континента.

За 25-й параллелью, куда дошла экспедиция Стерта, по-прежнему лежала terra incognita. Удастся ли наконец кому-нибудь пересечь материк с юга на север? Людьми двигало не только любопытство или извечная тяга к неведомому, желание ступить на землю, где до тебя не побывала еще ни одна живая душа. Дело в том, что в 1860 году поселенцев австралийского Юга все еще отделяли от Англии и Европы два долгих месяца пути по морям и океанам. Появление пароходов ненамного убыстрило связь. Вот если бы удалось протянуть телеграфную линию от Аделаиды до северного побережья и там соединить ее с кабелем, уже проложенным через Индию до Юго-Восточной Азии…

Идея выглядела захватывающе. Если ее удастся реализовать, то ответ на посланный в Лондон вопрос пришел бы через несколько часов (пока что ожидание занимало четыре месяца). Кроме того, открывалась возможность наладить торговые связи с Юго-Восточной Азией через порты на северном побережье. Наконец, манила сама земля — пустынная и нетронутая; она никому не принадлежала, и первый пришедший мог застолбить ее. Казалось бы, лишения и страдания, выпавшие на долю Стерта, должны были отбить охоту у потенциальных землевладельцев, но здесь, как и в Сахаре, на горизонте маячили миражи: в пустыне открывались оазисы, доказательством чему служил Куперс-Крик, а где вода — там жизнь. В мечтах робкие надежды быстро превращались в реальность…