Домовой - [8]

Тут она поняла, что и кому сказала, глаза стали размером с пятирублевую монету. Я скрипнула зубами. Каждая собака здесь знала нашу «душещипательную» историю. По словам неисправимого сплетника Гришки, ходили слухи, будто я, постигая ведьмовское ремесло, дала обет и теперь не могу выйти замуж, иначе муж мой помрет в первую же брачную ночь. Потому наши дорожки с участковым разбежались, ведь он, как мужик честный и порядочный, жить во грехе не хочет, а в браке — недолго проживет… Тут же приплели и историю моей бабки, возле которой ни один мужчина долго не задерживался — чаще бросал, но бывало и помирал тоже. Так что я теперь из обычной ведьмы, переквалифицировалась уже в потомственные, вот как! Профессиональный рост, чтоб его…

Игнорируя растерянные извинения, я пошла вперед. Жила Анастасия Петровна с двумя сыновьями в доме на окраине деревни. Дорогу здесь недавно расчистили, хотя две машины рядом бы точно не проехали. Ветхий, какой-то неустроенный домик даже со стороны смотрелся неказисто, а внутри и вовсе печально — некрашеные полы, треснувшая, кое-как замазанная печь, грязная посуда.

— Вы не разувайтесь, проходите так, дети в зале…

Двое мальчишек — погодок смотрели кое-как работающий телевизор. На мое появление они отреагировали настороженно, но под умоляющим взглядом матери покорно позволили себя осмотреть. Перестроив ненадолго зрение, я убедилась, что никаких проклятий на них нет, обнюхала, уверившись, что болезней тоже не имеется и, размышляя о причинах внезапной бессонницы, уставилась в окно. Точнее, на окно, потому что стекла окончательно затянуло изморозью, украсив узорами, и разглядеть что-то на улице было невозможно в любом обличье.

— А сами-то как спите? — я нашла ее на кухне, где мне тут же был предложен горячий чай. Из пакетиков. Гадость.

— Никак, — пожала плечами Анастасия Петровна и я поняла, что причина столь печального внешнего вида могла быть и в этом тоже. Полагаю, что я, после бессонной ночи, выгляжу не намного лучше. — Третий день уже дремлю урывками. Я потому и заметила, что сыновья не спят. Вышла воды попить, а они лежат — не шевелятся, с открытыми глазами, в потолок смотрят… Перепугалась, конечно, кинулась к старшему, а он так голову ко мне повернул и говорит: ты, мам не волнуйся, я уже давно не сплю…

Ее явственно передернуло. Я представила эту картину и мысленно согласилась. Пообещав подумать и завтра к ним наведаться, я уже в темноте вышла из дома. На ясном небе высыпали звезды, луна светила как в последний раз, заставляя кожу под ногтями зудеть от желания сбросить опостылевшую человеческую оболочку и пробежаться по чистому снегу, высоко взметая фонтаны белых хлопьев. Бросив тоскливый взгляд на поле за домом, которое выходило аккурат на кладбище, я досадливо фыркнула и зашагала к себе.

Алексей Михайлович, наверное, караулил у окна, потому что стоило мне пройти мимо его дома, бессовестно проигнорировав давешнее «приглашение», как дверь хлопнула, выпуская его наружу — без куртки и шапки, только чтобы покричать с крыльца:

— Алиса Архиповна! Вы про меня, часом не забыли? Зайдите на минутку…

Я скрипнула зубами. Вот же… Ну что ему надо от меня?

Честно говоря, Гришка был прав. Мы не общались. С тех самых пор, как он отказался признавать мой мир, с тех пор, как решил закрыть глаза на существование иных, не человеческих причин преступления. Нет, встречая друг друга на улице, мы здоровались, но всегда старались этих встреч избегать. То есть я старалась. Он, видимо, нет и этот факт больно царапнул по моему самолюбию. Кто, в конце концов, тут прожженный оборотень?

В жилую часть дома меня не пригласили, отгородившись старым письменным столом. Обстановка была нарочито официальной, я бы добавила — человеческой. Это, видимо, чтобы мне не пришло в голову снова говорить об инфернальщине.

Я демонстративно встала у порога, только чтобы дверь не держать открытой, впуская холод.

— Вы что-то хотели, участковый?

Он поморщился от этого обращения, хотя мог бы уже привыкнуть. Но быстро взял себя в руки, перейдя в наступление. Серые глаза холодно блеснули.

— Хотел. Напомнить, что услуги медицинского характера требуют лицензирования и должны быть документально оформлены.

Я опешила. Настолько официальным был тон, настолько не похожим на его привычное снисходительное ко мне обращение. Так вот вы какой на самом деле?

Сцена была в духе «уж сколько раз твердили миру…». Мне казалось, я уже давно выучила все возможные уроки и вот, поди ж ты, ему удалось меня удивить. Настолько, что в первую секунду я даже не нашлась с ответом, хотя никогда за словом в карман не лезла.

— Вы мне еще Уголовный кодекс зачитайте, — единственное, что смогла придумать.

— Если бы знал, что это поможет, — отрезал он.

— Тогда арестуйте, — предложила я издевательски, отойдя от шока. Нашарила рукой ледяную ручку двери.

С минуту мы сверлили друг друга взглядами. Затем он устало вздохнул, брезгливо отбросил в сторону схваченную со стола ручку, и с силой потер переносицу.

— Я боюсь, что когда-нибудь мне придется это сделать. Вас это совсем не пугает?

— Родная милиция нас бережет, — ехидно прокомментировала я. — Вы не бойтесь, участковый. Это только первый раз — страшно и мерзко, а потом переступать через совесть становится очень легко. Мне так рассказывали… Люди.