Доминум - [129]

Впереди на развилке железнодорожных путей стояли Черно-Белые. Их было невозможно спутать с кем-то другим, но поразительности ситуации это никак не меняло. Все в той же одежде, все с теми же легкими улыбками и симметричными позами.

– Еще не поздно, – сказал один из них другому, при этом не отрывая от Грея пристального взора. – Мы все еще можем его убить. И все закончится. Выберем иной путь.

От этих слов юноша отшатнулся. Он не понимал, почему ему так хочется убежать, но чувствовал опасность как никогда.

– Соблазн велик. Но нет, – закачал головой второй. – Иначе все сломается. Не так это должно произойти.

– Тогда ему нужно помочь.

– Ему нужно отречься от себя нынешнего.

– Ему нужно обратиться к Свету.

– А затем сделать шаг в пустоту, – сказали они хором, восторженно глядя на испуганного Грея. – И найти в ней себя. Идем с нами. К твоему будущему.

– Что? – Грей едва заставлял свой голос не дрожать. – Никуда я с вами не пойду.

Я смотрел на происходящее с полным непониманием. Но тут Черно-Белые подняли глаза и уставились не куда-нибудь, а прямо на меня, словно все происходило в реальном времени, а не когда-то давно.

– Пойдешь. Мы знаем все и обо всем. Что было, что есть и что будет. – Они улыбнулись, заметив, как я непроизвольно съежился, и перевели взор на Пустого. – Все происходит так и неизменно.

– Ты их знаешь? – спросил я у Пустого, стиснувшего кулаки.

Оскал Черно-Белых стал только шире.

– Да. – Он сердито выдохнул, кипя от гнева, который, как мне казалось, не мог быть свойствен пустой оболочке. – Знаю. Именно по их вине я здесь.

Глава XXXV Скованные одной цепью

Когда мы с Пустым в который раз оказались в темноте, он покачнулся и схватился рукой за голову, словно его пронзила страшная боль.

– Они тут, – шипел он. – Они везде. Повсюду. Эти двое лживых, пустотелых…

– Кто они такие?

Но его уже не было рядом. Зато вокруг распустился зеленый сад, замерший одним теплым летним днем. Все, что было за его пределами, уходило во тьму; грани рябили и растворялись, будто ничего больше и не существовало. Только этот яркий клочок земли за исчезнувшим домом. Там лаяла пушистая каштановая собака. Она скакала вокруг невысокой девушки, а та смеялась и бросала ей мячик, чесала брюхо и трепала за уши. Фри казалась младше всего на несколько лет, и так странно было видеть ее с обычным цветом волос.

Поначалу я не вмешивался, лишь пытаясь понять, как у Фри, полностью потерявшей память о жизни до протекторства, осталось хоть что-то. Но когда времени прошло так много, что воспоминание вновь закольцевалось, меня осенило. Возможно, Фри умалчивала о крохотных обрывках, не верила в них, воспринимала как забытые сны. Потому сейчас даже столь малое, рубленое, но беззаботное и светлое воспринималось ею как утраченная мечта.

Я заставил себя приблизиться. Ей было так хорошо; волны радости и покоя проходили сквозь меня, будто умоляя подождать. Моя рука легла на ее плечо, когда Фри снова чесала собаку. Она вздрогнула и изумленно обернулась, поначалу не узнавая, но затем, на краткий миг, Фри огорчилась.

– Нужно идти, – с досадой сказал я.

– Но… Но я не хочу.

Собака все ластилась к ней, тыкалась носом в щеку. Фри с мольбой смотрела на меня.

– Здесь же так хорошо!

– Фри…

– Еще немного, – просила она. – Я так скучала…

– Оно не настоящее. Ты ведь понимаешь это?

Она понимала, но продолжала смотреть на меня в отчаянии. Я бы хотел, чтобы она оставалась здесь столько, сколько захочет. Все бы сделал ради этого. Но мы были обязаны идти дальше. Я протянул ей руку.

Фри с болью зажмурилась и прильнула к собаке, обнимая ее за шею. Последний кусочек дома, оставшийся в памяти.

– Я даже не помню, как его зовут, – прошептала Фри, осторожно обхватывая голову пса ладонями. – Но помню, как он гонялся за птицами и забирался ко мне под кровать во время грозы, будил по утрам и таскал еду со стола. Он ведь уже давно умер от старости, пока меня не было рядом. Но здесь все еще жив. Здесь вечно светит солнце.

Она поцеловала пса в макушку и шмыгнула носом, утирая лицо рукавом. Я не трогал ее, лишь ждал. Шумно выдохнув, Фри подала мне руку.

Когда она исчезла, рядом со мной возник Пустой. За ним вспыхнуло и новое воспоминание Фри. Та как раз прошла мимо нас, спеша домой через солнечную рощу, когда услышала треск в кустах. Уже через минуту сплиты стали частью ее мира.

Фри с криком упала наземь при виде трех тварей, пришедших на ее Свет.

– Она говорила, что не помнит, как уничтожила свою память, – оторопел я.

– Она и не помнит, – подтвердил Пустой и, чуть успокоившись, посмотрел на одного из монстров. – Но ее душа продолжает хранить обрывки, как бы другие ни пытались выжечь их дотла.

– О чем ты говоришь?

Первый сплит с ревом бросился на Фри, а та рефлекторно закрыла голову руками. Тут что-то произошло. Сплит просто взорвался пеплом, развеявшимся по траве. Секунда – и остальные два последовали за ним, разлетаясь как черные конфетти.

Я не мог и шагу сделать и во все глаза смотрел на произошедшее.

– Как… это она… Как ей это удалось?..

В жизни не видел ничего подобного и не думал, что протекторы так могут. Фри тем временем сама исступленно оглядывалась по сторонам, надеясь проснуться от страшного кошмара.