Доминион. История об одной революционной идее, полностью изменившей западное мировоззрение - [37]
Надежды Павла увидеть при жизни пришествие Христа во славе не оправдались. Но вскоре после смерти апостола произошла трагедия, в которой последователи Павла разглядели страшное подтверждение самого революционного элемента его учения: веры в то, что Господь Воинств, вместо того чтобы явиться в огне и дыме и освободить народ Израиля от иноземного ига, послал Сына Своего, чтобы тот пострадал на римском кресте и тем самым возвестил о начале новой эпохи. В 66 г. тлеющая озлобленность евреев Иудеи вылилась в открытое восстание. Римское возмездие оказалось ужасным. Через четыре года легионы взяли приступом Иерусалим. Сокровища Храма они увезли в Рим, а само здание сровняли с землёй. «Ни древность города, ни неимоверное богатство его, ни распространённая по всей земле известность народа, ни великая слава совершавшегося в нём богослужения не могли спасти его от падения» [241]. Бог, на помощь которого надеялись восставшие, не спас свой народ. Многие евреи, погрузившись в пучину отчаяния и безысходности, навсегда отреклись от веры в Него. Другие винили не Бога, а себя, порицая собственное непослушание и с ещё большим усердием изучая Писания и законы. Третьи, уверовавшие в Иисуса Христа – те, кого римские власти всё чаще называли словом Christiani [242], – разглядели в трагедии Избранного Народа Божьего отражение события ещё более ужасного: казни Божьего Сына. Павел не дожил до разрушения Храма, но ждал, что случится нечто подобное. После того как ему явился Христос, он отказался от веры в то, что Бог, словно воин, встанет на защиту конкретного народа во исполнение вечного Завета с ним. Павел проповедовал Новый Завет. Сын Божий, став смертным, уже искупил всё человечество. Мессия уже пришёл, но не как военачальник, сокрушивший армии цезарей. Его послание было неслыханным, шокирующим – и теперь нашло отклик в сердцах слушателей, переживших страшную травму. «Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого…» [243]
Неудивительно, что уже после разрушения Иерусалима, когда оставалось всё меньше и меньше тех, кто помнил времена Иисуса, христиане решили записать рассказы о его жизни и его изречения. В своих посланиях Павел неоднократно упоминает эпизоды Страстей Христовых – ночь, когда Христос был схвачен, бичевание, распятие, – но не описывает их обстоятельно, не сомневаясь, что подробности уже известны адресатам. Иное дело Евангелия, написанные в напряжённые, страшные годы, незадолго до и непосредственно после разрушения Иерусалима [244]. Четыре самых ранних и самых авторитетных варианта объединяет то, что кульминацией повествования в каждом из них становится смерть и воскресение Христа. Но в них затронуты и иные темы. «…один у вас Наставник…» [245] – это слова Иисуса в одном из Евангелий. Он, однако, наставлял людей совсем не так, как философы. Тех, кто выставлял напоказ свои добродетели и порицал чужие пороки, Он сравнивал с окрашенными гробами, полными костями мёртвых и всякой нечистоты. Он проповедовал столь высокие идеалы добродетели – любовь к врагам своим, отказ от всех земных благ, – что они казались недостижимыми. При этом с грешниками Он был исключительно кроток. Он делил трапезу с иудеями, нарушавшими закон, и беседовал с прелюбодеями у колодца. У Него был талант говорить иносказательно. Царство Небесное подобно зерну горчичному; миру, каким видит его ребёнок; закваске в муке. Снова и снова Иисус рассказывал истории – притчи, – сюжеты которых порой брались из мира богачей и мудрецов, а порой – из жизни простых людей: пастухов, слуг, сеятелей. Но всякий раз было в них нечто не от мира сего: знакомое делалось в них необычным. Зерно, упавшее в терние; заблудившаяся овца; девушки, ожидавшие брачного пира, всё проливало свет на пути Господни. Но ничто не поражало так сильно, как личность Самого Иисуса. Ни в одном из более ранних текстов нельзя найти подобного образа. Мерилом этой уникальности стала реакция христиан, которые, читая Евангелия, способны были поверить, что тот, чья жизнь, чьи слёзы, пот, кровь и смерть описаны в этих текстах живо и беспощадно, воистину был тем, кем считал Его Павел: «Сыном Божиим»
