Доминион. История об одной революционной идее, полностью изменившей западное мировоззрение - [25]

.

Здесь проявилась ещё одна отличительная черта Бога Израиля. В мире, где боги обыкновенно покровительствовали царям и завоевателям, Он избрал рабов. Иудеи всегда будут бережно хранить память о том, как Он освободил их предков. В те времена Его присутствие среди них – в виде облака днём, в виде огня – ночью – было более зримым, чем когда-либо до или после. Сначала Он шёл перед ними в столпе облачном, ведя их по пустыне; затем пребывал в скинии, шатре, превращённом в тронный зал для Него. Особую милость явил Он одному конкретному человеку; «потому что ты приобрёл благоволение в очах Моих, и Я знаю тебя по имени» [152] – объявил ему Господь Бог. Ни один из пророков в истории Израиля не был так близок к Богу, как Моисей. Он говорил с фараоном от имени Господа, он наслал на Египет суровые казни, он, подняв посох, заставил воды Красного моря расступиться. Но самым потрясающим, исключительным событием его жизни стала его встреча с Богом на горе Синай [153]. Евреи собрались на равнине у подножия горы, когда её вершину укрыло густое облако, разразился гром, засверкали молнии и раздался сильный трубный звук. «Берегитесь восходить на гору и прикасаться к подошве её; всякий, кто прикоснётся к горе, предан будет смерти» [154]. Но трубивший бараний рог издал ещё более громкий звук, гора сильно заколебалась, и Сам Господь сошёл на неё в огне и дыме; и Моисей был призван Им и взобрался по склону. Небо встретилось с землёй, божественное – с человеческим. То, что произошло дальше, определило ход всей последующей истории.

У иудеев были основания верить в это. Они могли не сомневаться в том, что случилось, когда Моисей поднялся на гору Синай, ведь плоды его встречи с Богом всегда были при них. В Торе содержались заповеди, которые Сам Бог нанёс тогда на каменные скрижали. «…да не будет у тебя других богов пред лицем Моим». Затем следовало ещё девять столь же лапидарных предписаний: приказывалось соблюдать Шаббат и чтить отца и мать, не делать изображений и не упоминать имя Господа всуе, не убивать, не прелюбодействовать, не воровать, не лжесвидетельствовать и не желать чужого. Но все эти заповеди имели силу именно благодаря существованию первой. Некоторые боги, в конце концов, не придавали моральным принципам такого значения, как Бог Израиля. Одни ценили красоту, другие – знание, третьи – власть. Десять заповедей были не просто приказами, но выражением самой сущности Бога Израиля. Он не требовал от евреев сделаться его рабами, но призывал избранный им народ стать ближе к нему, причаститься его естества. Именно поэтому, даруя Моисею Десять заповедей, Он сказал, что Он – «Бог ревнитель» [155]. Его любовь была такова, что тех, кто отвергал её или предавал, ждало убийственное принуждение. Когда Моисей, пробыв на горе Синай сорок дней и сорок ночей, спустился и обнаружил, что евреи изготовили золотого тельца и принялись поклоняться этому идолу, он до того разгневался, что разбил каменные скрижали и истребил три тысячи человек. Но гнев Бога был ещё ужаснее. Сначала он собирался уничтожить сразу всех сынов Израилевых. Лишь после того, как Моисей вновь взобрался на гору Синай, умоляя Его простить народ, Он сменил гнев на милость.

И всё же никто из евреев никогда не сомневался, что Бог любил еврейский народ: «…ибо ты народ святый у Господа, Бога твоего: тебя избрал Господь, Бог твой, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, которые на земле» [156]. В знак этого Бог даровал Моисею, уже после Десяти заповедей, более подробный перечень предписаний. В нём содержались предписания о том, как следовало сооружать алтари, как священники должны были производить очищение, как надлежало приносить жертвы. Однако правила эти распространялись не только на священников, но и на всех сынов Израилевых. В законе, данном Богом Моисею, говорится, какую еду им дозволено есть, а какую – нет; с кем они могут, а с кем не могут вступать в половую связь; как им следует соблюдать Шаббат; как они должны обращаться с рабами; и о том, что им следует оставлять часть плодов в садах беднякам и не следует стричься «под горшок». Нарушить эти предписания означало навлечь на Израиль ужасающее наказание; и всё же, как и Десять заповедей, они были пронизаны не духом тирании, но духом преданности. Господь Бог, Творец Неба и Земли, оказал сынам Израилевым исключительную и до того неслыханную честь: Он заключил с ними завет. До них ни один народ даже не задумывался о возможности чего-то подобного. Когда заключались договоры, богов призывали в свидетели; но сами боги не заключали договорённостей с людьми. Могли ли смертные мечтать, что войдут в соглашение с божеством? Лишь иудеи пошли на это новшество, для других – богохульное и тщеславное. Для иудеев же идея завета с Господом была краеугольным камнем всех представлений о божественном. Именно Завет был записан на скрижалях, полученных Моисеем и помещённых в Ковчег; Завет хранился в Святая святых, в сердце Храма, возведённого Соломоном. И даже после разрушения Иерусалима вавилонянами договор между Господом и Его избранным народом не был расторгнут. Условия его оставались неизменными. Иудейские Писания, неоднократно подвергнутые редактуре уже после исчезновения Ковчега, были скомпилированы так, чтобы прежде всего служить воплощением этих условий и закреплять их. И каждый иудей, изучавший их, возобновлял Завет в своём сердце.