Доминион. История об одной революционной идее, полностью изменившей западное мировоззрение - [23]

«Я сказал: вы – боги, и сыны Всевышнего – все вы;

но вы умрете, как человеки, и падете, как всякий из князей» [133].

Отныне в небесах царствовал лишь один Бог.

Евреи, возможно, были довольно незначительным народом, мало заботившим великие державы; но Бог их писаний, ниспровергнувший других богов так же, как Александр и Помпей свергали царей, господствовал над мирозданием безраздельно. «Ибо от востока солнца до запада велико будет имя Моё между народами…» [134] Эти слова не случайно напоминают претензии персидского царя. Великодушие, проявленное Киром по отношению к изгнанным из Иерусалима евреям, не было ими забыто. В отличие от правителей Египта, Ассирии или Вавилона, он продемонстрировал уважение к Богу Израиля. В большей степени, чем кто-либо из иноземных монархов, упомянутых в анналах истории изгнанников, Кир послужил для них образцом царя. И небеса после возвращения евреев из Вавилона стали чем-то напоминать персидский царский двор. «Откуда ты пришёл?» – спрашивает в Книге Иова Бог у царедворца из своей свиты, который именовался «Противоречащим» – «Сатаной». И сатана отвечает Ему: «Я ходил по земле и обошел ее» [135]. В Афинах страх перед соглядатаями Великого царя вдохновил Аристофана изобразить одного из них в виде огромного глаза; но в иудейском Писании не было места насмешкам над царскими слугами. Слишком могучими, слишком угрожающими были эти доносчики. Когда Господь упоминает Иова, отмечая, что он «человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла» [136], Сатана насмешливо заявляет, что тем, кто преуспевает, легко оставаться хорошими людьми; «но простри руку Твою и коснись всего, что у него, – благословит ли он Тебя?» [137] Поспорив с Сатаной, Бог отдал Иова в его руки. Ни в чём не повинный Иов лишился всех земных благ; его дети погибли; его тело покрылось нарывами. «И взял он себе черепицу, чтобы скоблить себя ею, и сел в пепел» [138].

Преступник, приговорённый к казни методом скафизма, не мог, конечно, себя скоблить: его руки не были свободны. Но право приговорить человека к гниению заживо являлось во времена персидского могущества ужасающей прерогативой царской власти. Однако Дарий и его наследники заявляли, что пытка эта устраивалась во имя правды, справедливости и света. К Иову, сжавшемуся, лежавшему в пепле, пришли трое друзей. Молча просидев рядом с ним семь дней и семь ночей, они попытались осмыслить обрушившиеся на него несчастья.

«Неужели Бог извращает суд, и Вседержитель превращает правду?

Если сыновья твои согрешили пред Ним, то Он и предал их в руку беззакония их» [139].

Всюду в других книгах иудейского писания утверждалось, что Бог всегда наказывает только виновных, а покровительствует всегда лишь праведникам. Иов, однако, отвергает такое утешение. «Почему беззаконные живут, достигают старости, да и силами крепки?» [140] Поразительнее всего то, чем заканчивается эта история: сам Бог обращается к Иову из бури, категорически опровергая предположение, высказанное его друзьями. Им Он сообщает: «…вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов» [141]. Но на вопрос о том, почему Иов, несмотря на невиновность, был так жестоко наказан, не даётся никакого ответа. Бог возвращает Иову всё потерянное имущество, и даёт ему вдвое больше, и награждает его новыми сыновьями и дочерями. Но те дети, которых он лишился, не восстают из пепла и не возвращаются к скорбящему по ним отцу.

Когда Аполлон истребил детей Ниобы, никто не жаловался на то, что его месть была чрезмерной. Сребролукий бог наказывал тех, кто нанёс ему оскорбление, как ему заблагорассудилось. Божественность Аполлона проявлялась не в том, что он отвечал на жалобы смертных, а в его способности совершать подвиги, которые им были не под силу. Он даже победил дракона, совсем как Мардук. И в Ханаане рассказывались истории о богах, сражавшихся с драконами и морскими змеями и тем самым демонстрировавших, что они достойны царствовать в небесах. Авторам Книги Бытия эти выдумки казались бессмыслицей и богохульством; поэтому, описывая Творение, они уточнили, что Бог (Elohim) не уничтожил, а создал обитателей глубин. «И сотворил Бог рыб больших…» [142] Но это поверхностное спокойствие иудейских священных книг обманчиво: время от времени из глубин памяти и традиций, которые даже самая тщательная редактура не могла искоренить до конца, возникает извивающаяся туша чудовища, которое в самом деле боролось с Богом. Под разными именами – Раав, Таннин, Левиафан – упоминается тот же семиглавый змей, о котором говорилось в поэме, созданной почти за тысячу лет до Книги Иова. «Можешь ли ты удою вытащить Левиафана и верёвкою схватить за язык его?» [143] Вопрос, заданный Иову из бури, был, разумеется, риторическим. Только Бог мог усмирить Левиафана. В Книге Иова Он изображён правящим наподобие персидского царя, Господином над слугами, обходящими моря и земли; но когда Он обращается к человеку, упрекнувшему Его в несправедливости, мощь Его описывается при помощи гораздо более древних образов. Неудивительно, что Иов признал поражение: «Знаю, что Ты всё можешь…»