Доминион. История об одной революционной идее, полностью изменившей западное мировоззрение - [176]
Но некоторым победа казалась практически поражением. В 1948 г., через три года после смерти Гитлера, Толкин закончил работу над «Властелином Колец». Кульминацией повествования стало свержение Саурона. Он и его приспешники до последнего стремились завладеть страшным оружием – Кольцом, обладающим убийственной силой; оно позволило бы владыке Мордора покорить всё Средиземье. Кольцо обнаружили противники Саурона; разумеется, он боялся, что они используют эту грозную силу против него. Но они поступили иначе. Они уничтожили Кольцо: ведь настоящая сила заключается не в использовании власти, а в готовности добровольно отказаться от неё. В это – как христианин – верил Толкин. Именно поэтому в последний год войны с Гитлером он сожалел о том, что она стала делом, которое «в конечном счёте ведёт ко злу. Ибо мы пытаемся победить Саурона с помощью Кольца. И даже преуспеем (по крайней мере, на то похоже). Но в качестве расплаты, как ты и без меня знаешь, мы наплодим новых Сауронов» [955]. Толкин спорил с теми, кто утверждал, что «Властелин Колец» основан на событиях XX в.; но на сами эти события он, бесспорно, смотрел через призму собственного творения. На мире концлагерей и атомной бомбы отпечатались контуры далёкой эпохи – эпохи, когда над полями сражений можно было услышать взмахи крыльев ангелов, и всюду в Срединной земле случались настоящие чудеса. В книге Толкина не так много эпизодов, в которых её глубоко христианский посыл прочитывается явно, но каждый из них введён в повествование не случайно. Толкин уточнил, что падение Мордора произошло 25 марта. Не позднее III в. этот день стал считаться днём, когда Христос воплотился во чреве Девы Марии – и днём, когда Он был распят.
После долгой редактуры первая часть «Властелина Колец» была наконец опубликована в 1954 г. Большинство критиков были в лучшем случае озадачены, в худшем – настроены откровенно презрительно. Книгу, в которой всё напоминало о далёком прошлом, утверждалось, что добро и зло существуют на самом деле, смаковалось сверхъестественное, искушённые интеллектуалы сочли инфантильной. «Немногие взрослые люди, – поморщился один критик, – осилят эту вещь больше одного раза» [956]. Но он ошибся. Популярность романа всё росла и росла. Всего за несколько лет она стала феноменальным бестселлером. Ни одна из книг, написанных в годы войны, не имела такого коммерческого успеха. Толкина это очень радовало. Когда он работал над «Властелином Колец», он думал не столько о гонорарах, сколько о цели, которую до него ставили перед собой и Ириней, и Ориген, и Беда. Он стремился донести красоту христианства до тех, для кого она не была очевидна. Колоссальный интерес к роману он счёл подтверждением того, что ему это удалось. «Властелин Колец» стал самым популярным художественным произведением XX в., Толкин – самым популярным христианским писателем своей эпохи.
Но успех Толкина свидетельствовал не только о неослабевающей способности христианства воздействовать на человеческое воображение. Многим критикам не понравилось то, что «Властелин Колец» – история со счастливым концом. Саурон был повержен, полчища Мордора – разгромлены. Но победа досталась силам добра дорогой ценой. Погибло, ослабло или ушло то, что было некогда прекрасным и сильным. Королевства людей уцелели, но остальные расы Средиземья постигла иная судьба. На страницах романа владычица эльфов говорит о противоборстве с тенью как о растянувшемся на века поражении [957]; то же самое чувствовал и сам Толкин. «Собственно говоря, я – христианин, и притом католик, так что в моих глазах история – не что иное, как „продолжительное поражение“, хотя в ней и содержатся (а в легендах представлены ещё более ясно и волнующе) образчики или отблески финальной победы» [958]. Толкину хотелось верить, что популярность «Властелина Колец» свидетельствует о грядущей «финальной победе» христианства; но она свидетельствовала и о его угасании. Религиозные убеждения Толкина отразились в его книге косвенно; если бы он говорил в ней о религии прямо, роман не имел бы такого беспрецедентного успеха у читателей. Мир менялся. Вера в существование зла в том смысле, который вкладывал в это слово Толкин и многие поколения христиан, страшившиеся подлинно сатанинской силы, ослабевала. Миновала половина XX в., и мало кто сомневался, что ад существует на самом деле, но все образы, ассоциировавшиеся прежде с этим словом, отступали на второй план перед воспоминаниями о вонючей грязи, колючей проволоке и силуэтах крематориев, построенных уроженцами земель, которые некогда были сердцем христианского мира.
