Дом падших ангелов - [51]

Пение сводилось к гортанному лаю, чисто Коржик[192], в которого вселился Вельзевул, только куда более шумный. Мальчик вопил так, что отец боялся, как бы он не начал харкать кровью. Это верхний предел эволюции от Дональда Дака, решил он.

Образцовым дьявольским голосом сын прохрипел: «АДИЩЕ!»

Волосы зачесаны наверх и стоят дыбом, в стиле Уэйна Статика[193] из Static-X. Наверное, не в курсе, что тот уже помер. На руках и шее новые «татуировки», нарисованные фломастером. Малыш был абсолютно счастлив.

– Mijo, – ласково начал Сезар. – Listo para la fiesta?[194]

– Праздник в кондитерской! ЗАВТРААААК, СУЧКИ!

– Окей, mijo. Конечно.

– НЕНАВИЖУ БОГА!

– Хорошо-хорошо, mijo.

– Я – СМЕРТЬ! Я ЗАБЕРУ ТВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ВДОХ! ЕБАН…

– Да, конечно, давай поедим pan-kekis.

Они сели в «хендай».

– Ты когда-нибудь поешь по-испански? – спросил Сезар, аккуратно выезжая с парковки и ускоряясь до своих обычных сорока миль в час.

– Испанский для ЛОХОВ!

Сезар выдавил улыбку. Даже изобразил добродушный родительский смешок, только чтобы продемонстрировать сыну, насколько он терпимый и понимающий. И не старомодный. Он боялся быть старомодным. Даже когда Младший Ангел был ребенком и Эль Пато навещал его по выходным, он надевал «битловские» туфли и учил мальчишку петь «Хелп!».

Голова его была занята. Женщины. Вот что было в его голове. Всегда. А кто бы не думал о женщинах, будучи женатым на Паз? Он так много о них думал, что частенько пропускал нужный съезд с хайвея и, очнувшись, порой обнаруживал себя в самых неожиданных частях города. Интересно, как некоторые парни уговаривают девчонок подарить им трусики. Как Том Джонс. Он поерзал на сиденье. Наверняка у Satanic Hispanic полно женского белья.

Сезар покосился на Марко Антонио. И вдруг заметил, что у сына кольцо в носу. Свисает между ноздрей, вылитый бык.

– У тебя это давно?

– Что?

– Штука в носу.

– Я родился с этим, пап, – утробно проревел Satanic Hispanic.

– Хорошо, mijo.

– ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ СТУЛ!

Они подрулили к парковке IHOP[195].

– Не кричи, ладно?

– Ладно, пап.

Сезар однажды побывал на дне рождения брата в Мишен-Бэй[196]. У Младшего Ангела был торт, костер и пиво. И куча американских девчонок. Американские девчонки испекли ему торт. Как он это устроил? Сезар был уверен, что у Младшего Ангела тоже есть коллекция женских трусиков. Сезар в жизни не видел столько американских девчонок разом. Младший брат так никогда и не узнал, что тем вечером Сезар уговорил его подружку прогуляться и получил отличный минет прямо за горкой на детской площадке. И очень огорчился и расстроился за младшего, потому что та пробормотала «ням-ням», когда он кончил. И с той поры при каждом удобном случае настойчиво отговаривал малыша жениться на этой девке. Это был его долг как любящего старшего брата.

– Ах, Марко, – вздохнул он. – Жизнь – сложная штука.

– Пап, ты слишком заморачиваешься.

– Думаешь?

– ВАФЛИ С ЧЕЛОВЕЧИНОЙ!

Сезар вывалился из машины и сначала направился не в ту сторону, но Коржик перехватил его и повел внутрь.

* * *

08:45

Младший Ангел явился, держа в руках картонную упаковку с настоящим сваренным кофе. Полгаллона отличной «колумбии». У коробки было специальное пластиковое горлышко с завинчивающейся крышкой. И еще он стащил пару десятков пакетиков с сахарозаменителем.

Минни разлеглась в шезлонге. В темных очках на утреннем солнышке. Джинсы в обтяжку, красные сандалии и что-то типа свободной блузки, сползающей с плеч и обнажающей ключицы. Внутри живота приятное тепло. Она улыбнулась, пыхнув «Мальборо».

Младший Ангел обратил внимание, что все ногти на ногах у нее выкрашены в разные цвета. А на руках – в разные оттенки лилового.

– Привет, дядя.

– Классные пальчики.

– О, я старалась! Спасибо, что заметил.

И вытянула руку, чтобы он мог восхититься деталями. Отодвинула сигарету, давая возможность наклониться и обнять ее. Кофе он держал за спиной.

– Люблю тебя, дядя.

– Люблю тебя, девочка.

– Mucho, mucho.

– Si, si! Mucho!

Лало, прижав губы к щели между дверью и косяком, выкрикнул из своей гаражной берлоги:

– Привет, Tio. Прикрывай задницу.

– Чего?

Но Лало уже смылся.

– Лучше не уточняй, – посоветовала Минни.

– Понял, это же наша семейка.

– Лучше не скажешь.

Между ними вихрем промчались сто сорок пять детей и собак и тут же исчезли на заднем дворе.

– Все равно жаль, что Индио нет, – проговорила Минни, стряхнув пепел и глядя на улицу, словно брат мог появиться в любую секунду.

– Можно подумать. Нет, серьезно? Сейчас? Ну, знаешь.

Она затянулась, выдохнула в сторону облачко дыма.

– У нас катастрофа, Tio, – спокойно сообщила она.

– Что случилось? И, кстати, если у нас сегодня только одна катастрофа, это истинное чудо.

– Нууда? – Она так и произнесла, в одно слово. Дифтонг, подумал внутренний профессор. – Мы забыли про деньрожденный торт.

И сразу же: А ведь слово «дифтонг» само по себе тоже дифтонг?

Голос Лало возгласил из убежища:

– Вот жопа!

– А? – не понял Ангел.

– Я сейчас до твоей жопы доберусь, pendejо! – бросила Минни через плечо.

Младший Ангел похлопал по заднему карману:

– У меня с собой карточка.

– Правда?

– Ну конечно, дорогая. Позволь мне решить эту проблему. Мне будет приятно.