Дом над рекой - [24]

Единственным украшением комнаты был лист ватмана на стене, который пестрел всеми цветами радуги. Там каждый цикл работ по объектам имел свой квадратик. Завершался цикл — и квадратик штриховали красным, синим, зеленым. Наверно, Антонов делал это сам.

Даже издали на ватмане было видно, чей объект отстает, а кто — впереди.

Демин дымил сигаретой и рассматривал ватман, стараясь не замечать, как Антонов листает «Личное дело». Но краем глаза увидел, как тот пробежал по всем документам и задумался над последней бумажкой — копией диплома об окончании заочного техникума.

Ясно, над чем размышлял Антонов. Начальник кадров успел доложить — вырос еще один молодой специалист с дипломом в кармане. Хорошие вести приятно докладывать: мол, растут наши кадры.

Антонов налил из термоса стакан крепчайшего, черного чая, отхлебнул глоток и снова взглянул прямо в глаза:

— Чуешь, зачем тебя вызвал? Есть мысль послать тебя на самостоятельный участок. Тебе бы я доверил, бригадир.

Бригадир изо всех сил старался, чтобы и его взгляд был по-мужски, по-антоновски твердым, но, увы, покраснел от волнения, как мальчишка.

— Спасибо, — сказал он, смутившись. И уж совсем несерьезно выпалил: — Прошу послать на самый трудный!

Антонов усмехнулся. А чему — непонятно: этой мальчишеской запальчивости или собственной мысли о том, какой же участок у него самый трудный. Все — самые трудные. Легких — ни одного.

— Самый трудный? Тогда поезжай в министерство, в столицу. Мы стройка непусковая, нас там прижимают, лишних денег и техники не дают. Это и есть самое трудное. Берешь на себя?

Они посмеялись, официальная часть кончилась, и перешли к делу.

— Поедешь в Тасеевку. Прораб Ба́кушкин оттуда давно хочет удрать. Работа у них стоит, — Антонов кивнул на цветные квадратики ватмана. — Заваливают объект, а нам теперь дорог каждый день. Не пойму, в чем там дело. Приедешь, сам разберешься. Тебя же в техникуме этому учили?

— Учили.

— Вот и давай, наверстывай, подбросим тебе кадры и технику. — Антонов с сожалением посмотрел на часы: — Сегодня уехать уже не успеешь. Иди прощайся с бригадой, а пока оформим приказ и деньги. И завтра утром — двигай.

— Да завтра у меня свадьба!

Антонов даже привстал со стула:

— И молчал! Поздравляю! По всем статьям вырос парень. А кто же она?

И похоже было, что Антонов искренне рад его свадьбе. Но, поговорив о невесте и отдав дань такому событию, Антонов подумал и сказал:

— Ну что ж. Завтра воскресенье. С утра гуляйте свадьбу, а часа в три пришлю за тобой машину. К вечеру будешь в Тасеевке. В будний день с транспортом туго: все машины на котловане. Сам знаешь.

— Знаю! — Демин швырнул в пепельницу недокуренную сигарету.

Да это же просто несерьезный разговор — в день свадьбы уехать в какую-то Тасеевку! Вы что, смеетесь, товарищи? И еще неизвестно, что на это скажет невеста! Гостей пригласили, тетя Глаша хлопочет над пирогами. Даже по закону положено три дня свадебных — за свой счет. Положено — и отдай!

Так бы и сказал любому начальству: отдай, что положено!

Но Антонову так не скажешь. Он и сам бы со своей свадьбы махнул в Тасеевку. Это — точно.

— Решай, парень. Ты сам просил самое трудное.

Не поднимая глаз, Демин ответил:

— Только я сначала позвоню ей.

Улыбнувшись, Антонов подвинул ему телефон…

И вот летит уже по заснеженному шоссе их свадебная карета в сто лошадиных сил. И они, молодые, гадают, смеясь, что же ждет их впереди, в той бывшей деревне Тасеевке.

Одно известно — деревню снесли, чтобы строить карьер, место глухое, жилья еще нет: тайга, река и какой-то барак.

И потому молодая едет с мужем туда лишь на три свадебных дня. Хотя бы три дня — и три ночи — им вместе, если так неудачно у них получилось.

Машина ходко идет по шоссе, в кабине на зеркальце болтается шоферская игрушка — краснощекий синьор Помидор. Синими глазами синьор удивленно поглядывает на ленточку серпантина, которая чудом еще держится на стекле.

Вот и последний цветной язычок срывается со стекла и, крутясь, исчезает в поземке. Вот и кончилась свадьба, начинается семейная жизнь.

Трясется у них на коленях телевизор «Рекорд» — хрупкий и увесистый подарок новой семье. Какая же нынче семья без телевизора? Говорят, телевизоры укрепляют браки: быстрее привыкаешь сидеть дома, с женой.

И шофер, Леша Громов, крутит баранку и с удовольствием объясняет им, что если они поднимут антенну повыше, то и в Тасеевке у них будет четкое изображение.

По поводу телевидения, кибернетики и электронных машин, которые играют в шахматы и пишут стихи, Леша знает немало. У него на койке в общежитии всегда валяются журнал «Знание — сила» и потрепанные занимательные брошюрки. И он вычитывает оттуда такие забавные штучки, что нормальному человеку и не приснятся.

— А знаете, ребята, — говорит он, — в «Занимательной физике» пишут, что если все человечество утопить в Ладожском озере, то уровень воды поднимется только на два сантиметра. Вот! Только и делов, что на два пальца всплеснет вода в озере. А вы говорите — человечество!

И в кабине хохочут: вот выкаблучиваются в «Занимательной физике»!

Навстречу им по шоссе в снежном вихре мчатся машины: рейсовый автобус из райцентра, автофургон, голубая малолитражка с помятыми крыльями. Мелькает у обочины указательная стрела — в аэропорт. Потом встречается грузовик, на котором трепещет красный флажок: везут бревна из леспромхоза.