Дом на улице Четырех Ветров - [17]

Прошло полчаса. Слышу, лезет ко мне мой старик: принес два яйца на тарелке и кусок хлеба. Все так же молча поставил передо мной еду, потом слез на землю и убрал лестницу. Это мне не очень-то понравилось, и я подумал: не лучше ли убраться восвояси? Но куда деться? Я съел оба яйца и хлеб и снова стал ждать. Наверно, даже уснул ненадолго. Я ведь был совсем измучен: три ночи не смыкал глаз.

Вдруг я очнулся от какого-то звука — от топота сапог во дворе. Я вскочил (распрямиться в сарае было непросто) и услышал, как старик говорит: «Да, он здесь!» «Ну вот, — подумал я, — старикашка меня выдал, теперь уж мне не уйти». Я даже не стал прятаться — какой от этого был бы толк? Слышу, они уже и лестницу приставили. В дверях сеновала показалась голова, другая… Нет, подумать только! Это были мои товарищи!

Ален умолк, рассеянно поглаживая золотистые волосы. Ребята глядели на него с восторженным изумлением, словно перед ними сидел сказочный герой. Сестры Минэ взволнованно прижали к груди худенькие ручки, а Эвелина Селье, совсем бледная, не отрываясь смотрела в свою тарелку. Соланж вскочила, кинулась к ней и отчаянно разрыдалась. Эвелина посадила ее к себе на колени.

— Не надо было рассказывать все это при ней! — с мягким укором сказала она Алену. — Соланж такая нервная девочка!.. Но сделанного не поправишь. Ну что ты, милочка, успокойся: ведь все это позади и брат твой сегодня с нами, с тобой… Ну, Соланж, милочка…

— А что немцы? — крикнул Мишель. — Они бежали, да?

— Разумеется, — ответил Ален, — атака удалась, но мне пришлось покинуть эту местность, не дождавшись конца.

— Надеюсь, вы переменили свои документы? — живо спросила Эвелина Селье.

— Конечно. Теперь вам понятно, зачем мне понадобился парикмахер… Жаль только, что он меня изуродовал! А еще хуже, что завтра я должен ехать: так приятно побыть дома!

Соланж подняла заплаканное лицо.

— Неужели уже завтра?.. Ален!..

— Пустяки!.. Ты, Соланж, не тревожься! На этот раз я буду неподалеку!

— У вас такой измученный вид! — вздохнула мадемуазель Алиса. — Бедные дети, какая ужасная жизнь! Господи, когда же кончится этот кошмар?

— Э, — весело ответил Ален, — гораздо раньше, чем вы думаете! Увидите, что принесет нам 1944 год!.. Ну, а пока я здесь, с вами, мы сидим за роскошным ужином…

— Ой! — вскрикнула Эвелина. — Я-то совсем позабыла о нем!.. Ешьте салат, дети, вот он!.. А я сейчас принесу сливовый пирог!

Жорж с Мишелем переглянулись и отодвинули свои стулья.

— Сейчас мы сходим… в общем, еще кое-чего не хватает! — торопливо объявил Мишель.

Проходя мимо Норетты, он шепнул:

— Внимание! Сейчас будет сюрприз!

— Ну вот, куда это они помчались? — спросила Эвелина, когда друзья скрылись за дверью. — Сколько секретов, сил моих больше нет! Соланж, милочка, сядь на свое место, я должна заняться десертом. Норетта, поставь чистые тарелки!

В наступившей благоговейной тишине она начала торжественно разрезать сливовый пирог. Вдруг отворилась дверь, и вошел Дед-Мороз с белой бородой, в просторном малиновом халате, который он придерживал обеими руками. Жорж и Мишель, смеясь, прятались за его спиной.

— Здравствуйте, друзья, — низким басом проговорил Дед-Мороз. — Скажите, не здесь ли проживает мальчик, по имени Фанфан?

Услыхав свое имя, Фанфан выронил кусок пирога и так широко раскрыл рот, что сливовый сок потек у него по подбородку.

— Да, мосье, — пробормотал он, — это я!

— А хорошо ли себя вел этот мальчик? Довольна ли им его мама? Я принес ему леденец!

Дед-Мороз бросил конфету на стол.

— Это мосье Жан! — закричала Норетта. — Я узнала его по голосу!

— Мосье Жан, — повторила Эвелина Селье, — мосье Жан…

Она растерянно обернулась к Алену. Юноша ответил ей удрученным взглядом. Лицо его сразу стало суровым; он нервно покусывал губы.

— Ну что ж, — сказал своим обычным голосом Дед-Мороз, — кажется, я могу, наконец, снять мое облачение! Самое время: я уже думал, что задохнусь в нем!

Сбросив халат на стул, Жан точными, аккуратными движениями стал приводить в порядок свой костюм. Казалось, он чем-то смущен. Фанфан сердито наблюдал за ним.

— Плохой Дед-Мороз! — объявил он под конец. — Плохой! И я не хочу леденец! Хочу звездочку!

— Ах да, — всполошилась Норетта, — вот тебе звездочка! На, Фанфан, держи!

Сняв с елки звезду, она протянула ее брату.

Фанфан обеими ручонками схватил звезду и прижал к груди. Потом он робко потянулся за леденцом и, радостно взвизгнув, сунул его в рот.

— Эх жаль, не вышел номер! — вздохнул Мишель, прищелкнув пальцами. — Не думал я, что вы так быстро догадаетесь!.. Но мосье Жан здо́рово играл свою роль, верно? Халат сделан из красной шторы мадам Кэлин, из той самой, которой завешена ее дежурка. Узнаешь, Норетта? А бороду мы сделали из ваты. — Мишель расхохотался. — Она удалась только со второго захода. А в первый раз Жорж так перестарался, что разорвал бороду!

— Выйди со мной на кухню, — тихо позвала его мать.

Она тщательно закрыла кухонную дверь.

— Что такое? Что-нибудь случилось? — недовольно спросил Мишель.

— Замолчи! Разве ты не понимаешь, Мишель, что ты натворил? Как можно было приводить Жана, когда у нас Ален?!

— А почему нельзя?