Дом на улице Четырех Ветров - [18]

— Да ведь Ален тайком пришел сюда — его же разыскивает гестапо, не понимаешь, что ли! Разве ты не слышал его рассказ? Ты что, хочешь, чтобы его и вправду расстреляли?

Мишель растерянно смотрел на нее, и она тут же поправилась:

— Да нет, я вовсе не хочу сказать, будто Жан — предатель, но уж очень он всего боится… Ален пришел к нам, зная, что здесь будут одни друзья, но вот этот Жан…

— Да что ты, мама, — сказал Мишель, — он очень хороший человек, уверяю тебя! Он сразу согласился сыграть Деда-Мороза!

— При чем тут Дед-Мороз? Дело идет о жизни и смерти, пойми ты, наконец! Ну почему ты не предупредил меня о своем сюрпризе? Я бы не пустила его сюда! А теперь поздно, но, по крайней мере, не болтай лишнего! Ни слова о Сопротивлении! Передай это, кстати, Норетте и Жоржу. Соланж и так будет молчать. Смотри, Мишель, будь осторожен!

— Хорошо, мама, — ответил Мишель, все еще не осознавая до конца, что произошло.

Они вместе вернулись в столовую. Жан тем временем подсел к Алену.

— Послушайте, — сказал он, — если уж говорить о сюрпризах, то самый лучший сюрприз устроили нам вы. Вот уж кого я не ожидал встретить!

— Да, знаете, — холодно ответил Ален, — дела…

— Ах да! Правда! Вы же по парфюмерной части. Видно, туго вам приходится! Не то что в нашей аптеке: лекарства всегда нужны людям, а вот духи… Куда же вы ездили с вашим товаром?

Ален заколебался. Мадемуазель Алиса заерзала на стуле.

— Ален только что рассказывал нам об этом — как раз перед тем, как вы пришли. Подумайте только, он объездил чуть ли не всю страну! Он говорит, что в клиентах недостатка нет, товара мало — вот что! Представляете, флаконы и то невозможно раздобыть!

— А мыло, — подхватила мадемуазель Мари, — Ален говорит, что мыло…

— Но как же так, — воскликнул Жорж, — ведь Ален совсем не…

Мишель дернул его за рукав и прошептал ему на ухо несколько слов. Жорж замолчал.

— Пора тебе привести к нам своих родителей, Жорж, — сказала Эвелина, — я сейчас подам кофе.

Жорж повиновался, но едва он приоткрыл дверь, как в квартиру влетела консьержка и, задыхаясь, метнулась в столовую.

— Немцы! — крикнула она. — У Кутюров в квартире немцы!

Эвелина Селье зажала рукой рот, чтобы заглушить крик, который чуть-чуть не вырвался у нее. Соланж кинулась к брату.

— Они пришли за тобой! — закричала она, цепляясь за него. — Они тебя уведут! Я не хочу, не хочу! На помощь!

— Замолчи! — сурово приказал Ален, высвобождаясь из ее рук. — Значит, немцы у нас в квартире, мадам Кэлин?

— Да.

— Если так, я смываюсь!

— Невозможно! Они оставили у входа своего шпиона, и машина их там стоит. Я говорила тем двум, другим, что у вас никого нет, но они мне не поверили. Тогда я решила, что пусть лучше они обыскивают квартиру, а я тем временем сбегаю вас предупредить, и я отперла им дверь моим собственным ключом — он и к вашей двери подходит. Что вы решаете, мосье Ален? Они придут сюда, уж это как пить дать, вот только обыщут вашу квартиру!

— Н-да, — стиснув зубы, ответил Ален, — решить не так-то легко. Хотел бы я знать, кто на меня донес! Я уверен, что за мной никто не шел!.. Погодите, а что, если в окно?.. Нет, с третьего этажа не спрыгнешь…

Эвелина Селье взяла его за руку. Она уже успела овладеть собой. Властным жестом она указала на красный халат, который валялся на стуле.

— Наденьте его, — сказала она, — и предоставьте остальное мне. Мальчики вам помогут. Мадам Кэлин, я думаю, вам лучше пойти к себе: нельзя, чтобы немцы вас здесь застали. А вы, девочки, подойдите к елке и притворитесь, будто вы ее украшаете. Мы все останемся за столом. Мосье Жан, займите место Алена. Я сейчас подам кофе.

Консьержка вышла. Эвелина Селье в последний раз оглядела комнату и начала разливать кофе — рука ее чуть дрожала. Ален прикрепил к своему подбородку белую бороду, а Жорж и Мишель, стоя на коленях, старались застегнуть на нем булавками красный халат.

— Согнитесь немного, Ален, — сказала Эвелина, — надо, чтобы вы казались меньше ростом. Я скажу, что вы мой деверь. Документы ваши на какое имя?

— Пьер Сенеша́ль.

— Хорошо. Нельзя допустить, чтобы…

В дверь постучали. Раздался грубый окрик:

— Откройте!

— Открой! — сказала мать Норетте.

Она продолжала разливать кофе. Вошли два немца, оба в военной форме. Один — толстый, с багровым лицом; другой — тощий, в очках. Они остановились на пороге комнаты.

— О господи! — воскликнула Эвелина Селье, изображая растерянность и словно бы в испуге ставя кофейник на стол. — О господи, что это?

— Ален Кутюр… — медленно выговорил толстый. — Знаете ли вы Алена Кутюра?

— Ну конечно, господа, конечно! Этот молодой человек наш сосед! Вы его разыскиваете? Господи, что же он натворил? А вы не звонили к нему в квартиру?

Она умело изображала растерянность и страх. Тощий немец шагнул к ней.

— Ваши документы! — приказал он.

— Да, да, господа, хорошо, одну минуточку… Ох, куда же это я дела сумку! Боже мой, я совсем голову потеряла от волнения! Понимаете, мы празднуем рождество. Мой деверь вот переоделся Дедом-Морозом, чтобы позабавить детей… А-а, вот и сумка… Пожалуйста, господа, вот мои документы…

Она протянула свой паспорт тощему немцу, который стал придирчиво его изучать.